Призраки прошлого

Аллард Евгений Алексеевич

Когда мы вышли из машины в гараже, Лифшиц, захлопнув дверь, проронил:

– Пойдём, сейчас в порядок себя приведёшь, и потом в студию. И долго не валандайся, Верхоланцев и так бесится, массу времени потеряли.

– Ну, снимали бы кого-нибудь другого. Мельгунова, к примеру, – предложил я.

Лифшиц пронзил меня злющим взглядом, я заткнулся и больше ничего не предлагал.

Мы прошли длинными, извилистыми коридорами, и оказались на круглой площади, на которую выходили высокие деревянные двери, к одной из них Лифшиц подвёл меня, открыл ключом. Я очутился в роскошном гостиничном номере, заставленным старинной

мебелью красного дерева – диван, несколько кресел, обшитых шёлком песочного цвета, изящный столик, массивный гардероб. На второй этаж вела винтовая лестница. Хотел бы я здесь пожить. За окном, занимавшим всю стену, начинался живой «задник» – словно искажённые толщей морской воды ввысь рвались небоскрёбы с ярко горящими окнами, вились серпантины зелёных и бурых водорослей, камни усыпали разноцветные полипы. Тот, кто сотворил это великолепие, явно обладал буйной фантазией.

Лифшиц уселся на диван, достал сценарий и скомандовал:

– Давай, приводи себя в порядок, одевайся.

Я подошёл к гардеробу, задумчиво оглядел вывешенные там костюмы. Лифшиц нетерпеливо вскочил и, вытащив вешалку с одеждой, кинул на кровать со словами:

– Вот это оденешь.

Через полчаса я удовлетворённо оглядывал себя в высоком зеркале.

– Ну, пошли, – бросил Лифшиц, вставая с дивана.

– Юра, дай я хоть сценарий прочту, я же вообще ни бум-бум, что за сцена, – смущённо проговорил я

Но он бесцеремонно потащил меня к лифту.

– Ничего там сложного нет, Верхоланцев тебе все объяснит.

Я лишь тяжело вздохнул, эта история стала повторяться все чаще и чаще. В сценарий вводили новые сцены для меня, я ни ухом, ни рылом не знал о них. Будто я – марионетка, которую дёргают за ниточки. Я понимал, актёр из меня никудышный, но считал, что тем более надо лучше готовиться к съёмке, а мне не давали этого сделать. Смотреть отснятый материал со своей персоной жутко не хотелось: понимал, что умру от стыда, увидев свою работу.

Я вошёл в павильон, и потерялся в огромном зале, поразившись обилию мрамора и позолоты. В центре – огромный массивный стол в виде восьмиугольника. За ним сидели люди, изображавшие посетителей. Высокий потолок с живописным плафоном подпирали несколько квадратных колонн с элегантной капителью. На первом этаже по периметру шли нескончаемые стойки из белоснежного мрамора с окошками выдачи, закрытые изящными решётками. На балкон вела широкая лестница, украшенная бордовой дорожкой. В довершении всего над входом красовался огромный витраж.

Около входа, как огромный колодезный «журавль», торчал операторский кран, у которого суетились техники. Кирилл Невельский стоял рядом и задумчиво осматривался. Я углядел полдюжины камер, натыканных в разных точках зала. Верхоланцев решил снять эту сцену с размахом.

– А, выпустили тебя, – я вздрогнул от певучего тенорка главрежа, нарисовавшегося рядом. – Теперь слушай внимательно. Предупреждаю – без фокусов. Видишь, что у нас тут, – добавил он, широко обведя руками необъятное помещение с суетящимися людьми. – Так, что максимальная концентрация.

Совершенно некстати я ощутил, как зверски подвело голодный желудок, но даже заикаться на этот счёт не стал.

– Не торопясь входишь в зал, прячешь под полой автомат, проходишь по периметру, осторожно осматриваясь, потом резко хватаешь охранника – он в фуражке, вырубаешь. Вскакиваешь на стол, даёшь пулемётную очередь. Условно, конечно, и кричишь: «Всем на пол!» Тем временем, твои подельники, члены банды, вырубают остальных охранников. Соскакиваешь со стола, берёшь в заложники кассира, вон того тощего, длинного мужика, тыкаешь ему в спину автоматом, и говоришь: «Веди в хранилище». Потом будет смена кадра, перерыв. Следующая сцена, ты говоришь кассиру: «Открывай сейф», он дрожит и отвечает, что не знает кода. Ты сам отрываешь сейф, выгружаешь пачки денег, выходишь из хранилища. В этот момент звучит сирена, проходишь вместе со своими ребятами мимо посетителей, берёшь в заложники кассира и девушку. Идёте к выходу. Всё понял?

Я растерянно почесал в затылке. Такую длинную сцену мы зараз никогда не снимали. Увидев моё смущение, Верхоланцев скривился и буркнул:

– Забудешь, подскажу. Не в первый раз. Сними пока пиджак, а то взмокнешь.

– А автомат где взять?

Верхоланцев махнул кому-то рукой, рядом возник техник в синем комбинезоне.

– Верстовскому «пушку» быстро сообрази.

Техник исчез и через миг оказался рядом с бутафорским, но чрезвычайно детально выполненным, автоматом. Я повертел сей аппарат, пистолет-пулемёт Томпсона начала века, хорошо знаю подобное оружие по старым голливудским фильмам о мафии.

– Хватит мечтать, Верстовский, – проворчал Верхоланцев, явно начиная терять терпение. – Поехали!

Я встал на исходную позицию – внизу лестницы, и по команде вошёл в зал, огляделся, заметив троих ребят, которых определили мне в напарники – Даню, Кондрата и Пашку. Подошёл сзади охранника, свалил вниз, что было сделать очень легко и, вскочив на стол, сделал вид, что стреляю из пистолета-пулемёта.

– Всем на пол! – грозно проорал я, вспомнив, как это делал Вахид.

Я оглядел притихший зал, второй ярус, откуда смотрели объективы камер, и ощутил жуткий страх. На меня уставилась сотня пар глаз, они следили за каждым моим движением, дотошно оценивали, сравнивали. Я постарался взять себя в руки. Заметив тощего актёра в одежде кассира, спрыгнул со стола и, подталкивая того в спину, процедил сквозь зубы, изображая настоящего гангстера:

– Веди в хранилище!

– Стоп! – услышал я окрик Верхоланцева. Он подошёл ко мне, придирчиво оглядев, изрёк:

– На первый раз неплохо, но надо все динамичнее и злее делать. Понял? И мордой старайся не хлопотать, только глазами играй.

Я кивнул. Мы провели несколько репетиций. И не только рубашка, но и брюки промокли насквозь от пота. Верхоланцев скакал по залу вместе со мной, но вовсе не выглядел таким же замученным. Я переоделся, мама Галя загримировала меня, мы начали снимать. Я был на последнем издыхании, когда Верхоланцев, наконец, проговорил:

– Стоп. Снято. Отдыхай.

Шатаясь, как пьяный, я подошёл к одной из мраморных скамеек и тяжело плюхнулся.

– Устал? – услышал я ироничный голос главрежа. – Ничего. Ты молодец. Схватываешь на лету. Отдыхай и пожри что-нибудь, а то смотришь на всех голодными глазами, – он коротко хохотнул, похлопал меня дружески по плечу.

Отдышавшись, я решил зайти к маме Гали, в надежде, что перепадает пара бутербродиков с колбаской, и наткнулся на затурканного Лифшица.

– Что бродишь? – воскликнул он нервно.