Призраки прошлого
Шрифт:
– Олег Верстовский, – ответил я, с сожалением покидая водительское место.
– Не хотите у нас поработать консультантом? Мы с этой рухлядью замучились просто. Хозяин её заболел, а больше никто не умеет ею пользоваться.
Покоробившее слово «рухлядь» заставило задуматься. Тачку было жалко, киношники могли её совсем ухайдакать.
– Я подумаю, – произнёс я, наконец.
К молодому человеку подскочила девочка и начала шептать на ухо, поглядывая в мою сторону. Он свёл жидкие брови вместе, недоверчиво оглядел меня, будто видел в первый раз.
– Олег, подождите. Поговорить надо. Скажите, какой у вас рост? – деловито спросил он.
– Метр восемьдесят пять, – растерянно пробормотал я.
Его глаза загорелись, и он радостно спросил:
– А какой размер вы носите? Я вам сейчас объясню, – быстро добавил он, видимо, заметив мой удивлённый взгляд.
– Сорок восьмой, – я начал терять терпение.
– Отлично! Олег, вы не могли бы примерить костюм? Это очень нужно. Я вам расскажу, – он схватил меня за рукав и отвёл в сторону. – Вы знаете, мы ищем актёра на замену. Вы могли бы нам подойти. Да, забыл представиться, Юрий Лившиц, второй режиссёр, – в голосе звучала неподдельная гордость.
Мне пришла в голову гениальная мысль. Если кроме командировочных получу ещё бабки, то смогу купить новый мобильник. Совмещу приятное с полезным. Кроме того, хотя я сказал Колесникову, что не собираюсь расследовать убийство Северцева, честно говоря, эта история взволновала меня. А внедрившись в съёмочную группу, хотя бы ненадолго, я бы сумел добыть важную информацию.
– Но я не актёр, – честно ответил я. – Журналист.
– Это не имеет значения.
– А сколько времени съёмки продлятся? – я с досадой вспомнил, что Михаил Иванович отпустил меня всего на две недели.
– Около недели. Максимум две, – ответил Лифшиц. – Надо снять пару сцен. Потом персонажа убивают и все.
Девочка схватила меня за рукав и потащила к трейлеру, стоявшему в переулке.
– Вот это примерьте! – крикнула она, вытащив из шкафа пару вешалок и шляпу.
Я поёжился, не то, что я суеверен, но примерять вещи погибшего актёра не очень хотелось. Она сунула мне в руки вешалки и выбежала из трейлера. Я задумчиво разложил на столике одежду – пиджак с квадратной линией плеч, просторные брюки, кашемировый шарф, плащ светло-кофейного цвета. Роскошный наряд по моде начала прошлого века. Под стать классной тачке.
Я переоделся, взглянул в высокое трюмо, на удивление костюм сидел на мне замечательно. Когда вышел из трейлера, то первым заметил взгляд Лифшица, мне показалось, он был растерян. Я подошёл ближе и спросил, осторожно трогая шляпу с шёлковой лентой:
– Ну как?
– Замечательно, – пролепетал он. – Подождите, сейчас сделаем пробы. Катя, быстро Кроликова сюда с вещами! Маму Галю. И Кирилла. Катя, подожди! Позови …. Э-э-э Милану. Давай. Одна нога здесь, другая – там.
Лифшиц взял меня под локоток, отвёл в сторонку и тихо спросил:
– Олег, вы играли где-нибудь, в школе, в драмкружке или ещё где-нибудь?
Я хотел сказать, что единственным выступлением перед публикой было чтение стихов в детском саду на утреннике. Но тут увидел, как на площадку вплыла неземная дива в длинном ярко-алом, блестящем платье, с накинутыми на обнажённые плечи лёгкими мехами. Я узнал её. Милана Рябинина! Лифшиц посмотрев в том же направлении, что и я, спокойно объявил:
– Да, если получится, вы будете сниматься вместе с Миланой. Она играет главную роль. Ну, так что, Олег?
– Я играл в драмкружке в школе. И в студенческом театре МГУ, когда учился на факультете журналистики, – быстро соврал я, стараясь не краснеть.
Лифшиц чуть не подпрыгнул от радости.
– Правда?! – воскликнул он. – Это замечательно! Значит так, Олег. Сейчас пробы проведём, покажем Верхоланцеву. Потом Розенштейну. Он продюсер. Главное, наша легенда. Скажите, что играете в саратовском драматическом театре. Запомните!
– А если они захотят проверить? – засомневался я. – Может студенческий театр подойдёт?
– Нет, Верхоланцев ни за что не согласится. Ему профи нужны, – задумчиво пробормотал Лифшиц. – Постарайтесь, Олег, – почти умоляюще добавил он.
К нам присоединился новый персонаж – полноватая пожилая женщина с круглым, добродушным лицом и печальным взглядом карих глаз.
– Галя, – произнёс Лифшиц. – Вот тебе объект. Нужно максимальное приближение к Северцеву.
Женщина печально оглядела меня и едва заметно нахмурилась.
– Пожалуйста, пройдёте, – предложила певучим, низким голосом.
Мы зашли в другой трейлер, где она усадила меня перед большим квадратным зеркалом. Провела расчёской по моим волосам. И спросила:
– А вы Северцеву кем приходитесь?
– Никем. А почему я должен ему кем-то приходиться? Я тут случайно оказался.
– Вы на него очень похожи, – объяснила она смущённо. – Только лет на десять моложе. Вам сколько лет?
– Тридцать.
Она стала наносить грим быстрыми, умелыми движениями. Через пять минут из зеркала смотрел человек, старше меня лет на десять-пятнадцать. От уголков глаз к вискам разбежались глубокие морщинки, на висках засеребрилась седина. Лёгким движением руки гримёр отняла у меня годы непрожитой жизни. Я вышел из трейлера и направился к Лифшицу, который разговаривал с Миланой.
– Милана, это кандидат на роль Северцева, – произнёс Лифшиц. – Прошу любить и жаловать. Олег Верстовский.
Я галантно поцеловал её руку с длинными, нервными пальцами. Конечно, она выглядела хуже, чем на экране. Но все равно была потрясающе хороша. Высокая стройная, почти с меня ростом, небольшой, но красивой формы бюст, тонкая талия, стройная ножка в разрезе платья; густые, жёстко завитые волосы обрамляли идеальный овал лица, скульптурно-выпуклая линия скул подчёркивала завораживающе прекрасные серо-голубые глаза, сходясь на резко очерченных губах и ямочке на чуть выступающем подбородке. Редчайшее сочетание чёрных, как смоль волос и ярких небесного цвета глаз.