Призраки прошлого
Шрифт:
— А после того?
— А после… — Алексей призадумался, — после жили мои родители, я, но ничего не менялось в доме. И это заметно, ведь он совсем не похож на те дома, что строят нынче.
— А что случилось с тем Долентовским, который построил этот дом?
— Что случилось? Ну-у… — по правде говоря, Алексей весьма смутно помнил эту историю. — Кажется, у батюшки где-то сохранились об этом записи. Точно я не помню, но Григорий Долентовский умер довольно рано. Ему было тридцать лет с небольшим.
— А его жена?
— Жена?
— Он ведь женился, ты говорил.
— С женой его произошла странная история… — медленно произнес Алексей. — Она то ли пропала, то ли бежала… То ли умерла… Но произошло это за несколько месяцев до смерти ее мужа.
— Вот как… Что за странность… А дети у них были?
— Нет, детей не было, это я точно помню, — ответил он.
— Но как же тогда… Кому досталось поместье? Ведь ты носишь эту фамилию, — удивилась Катенька.
— Григорию наследовал его младший брат Федор. Вот уж у того были дети, и, собственно, именно он приходится мне прадедом.
— Прадедом?
— Да. Федор Федорович был дедом моего отца, а мне, значит, он приходится прадедом.
— Как интересно… — протянула Катенька.
После его рассказа она прильнула к мужу и задумалась.
— Мне кажется, что эта история тебя сильно интересует. С чего бы? — спросил Алексей.
— Не знаю… — она и в самом деле не знала. — Просто так…
— Ну что же, просто так просто. Да, пусть тебя та часть дома больше не пугает. Я перестрою ее или вовсе уберу, ежели пожелаешь.
— Да, пожалуй, — кивнула головой Катерина.
Эта идея ее и обрадовала и насторожила.
— Кто знает, что мы там найдем… — прибавила она.
— Да что мы там можем найти? — удивился Алексей.
Катенька рассмеялась:
— Ты мои глупости не слушай!
— Не буду, — пообещал он. — Но лишь при одном условии.
— Каком? — она лукаво наклонила головку.
— Если ты перестанешь их говорить, а лучше поцелуешь меня…
7
«25 мая 1735 года.
Я не знаю, как это могло произойти. Душа моя полна неведомых мне ранее чувств. Неужели это любовь? И что же мне теперь делать?
Прежде я опишу его для себя. Можно ли быть более нежным, более добрым? Более внимательным и приятным? Ни единого резкого слова, ни одного недоброго взгляда. Меж ним и Григорием разница в четыре года, он младше моего мужа. И, быть может, именно это обстоятельство так привлекает меня к нему? Ведь по возрасту мы с ним ближе друг другу, чем я и Григорий.
Иван. Отчего мы не встретились раньше, когда я не была еще замужем? Но как мы могли встретиться? Я бы никогда не узнала его, ежели б не вышла замуж и не приехала в эти края. Радоваться ли или огорчаться сему обстоятельству?
Вчера мы встретились с ним вновь. Прошло лишь десять дней с той поры, как мы увиделись впервые, а это уже была вторая наша встреча наедине. Я и помыслить не могла, чтобы Иван обратил на меня внимание тогда. Но не прошло и трех дней, как во время прогулки в парке я встретила его. И тут же он признался мне в своих чувствах.
Сказать ли, что я не смогла устоять перед этим признанием? Да разве сие требует пояснений… Более ничего не напишу, — боюсь. Чего боюсь — сама не ведаю, но мне нынче тревожно».
Катерина бережно просушила чернила и припрятала записки в ящик стола. И вовремя она это сделала! Дверь ее спальни с шумом распахнулась, и на пороге появился Григорий.
— Воистину говорят: ученая жена есть погибель для мужа, — тихо сказал он. — Опять пишете? Что же вы все пишете?
Катерна повернулась к мужу:
— Вы что-то желали? — она старалась быть спокойной и не подать виду, как она разволновалась, при появлении Григория.
— Да разве вас интересуют мои желания? А впрочем… — он помолчал в притворном раздумье. — Не соблаговолите ли вы спуститься вниз? Там, кажется, кухарка вас искала, — Григорий усмехнулся.
— Я сейчас приду, — кратко ответила она.
Долентовский ничего на это не сказал, а просто развернулся и молча вышел.
Катерина прикрыла глаза. Перед ее внутренним взором тут же возникла чудная картина…
— Я благодарю провидение за то, что оно привело нам встретиться… И ненавижу его за то, что встреча произошла так поздно…
— Нет, вы не смеете такое говорить…
Катерина больше по обязанности шептала эти слова, что так не соглашались с ее чувствами. Будь ее воля, она тут же бы кинулась Ивану на шею, презрев все обычаи и условности, но все же…
— Отчего? — меж тем продолжал он. — Отчего вы запрещаете говорить мне правду? Я говорю лишь то, что чувствую. С первой минуты, как только я увидел вас, я полюбил… И для меня нету ничего горше сознавать, что вы отданы другому и счастье для нас невозможно!
Катерина тихонько вздохнула. Прижми он ее сейчас к своей груди, и она на все будет согласна. Не дай Боже, чтобы ему пришло это в голову! Она подняла на него глаза и слабо улыбнулась.
— Если это счастье не для нас, то о самой его возможности надобно забыть, — пробормотала она.
Во рту у Екатерины пересохло, и она, чтобы унять бешено колотящееся сердце, прижала руки к груди. Иван будто почувствовал, что с нею происходит. Он ничего не ответил, только глаза его вдруг блеснули, а пальцы непроизвольно сжались.
— Уходите же, — шепнула Катя. — Уходите…
— Не могу… Воля ваша, не могу… — ответил он.
Она прикрыла глаза. В голове промелькнуло: «Надобно мне уйти… Надобно… А то долго ли до греха…»
Катерина глубоко вздохнула и, открыв глаза, подняла лицо. Солнце выглянуло из-за тучки и лучами коснулось ее щек.
— Катя, — услышала она и тут же крепкие руки Ивана заключили ее в объятия.
Губы его коснулись ее губ, и Катерина, не помня себя, обхватила Ивана за плечи и с жаром ответила на его поцелуй.
— Не пущу, не пущу тебя… — бормотал он сквозь поцелуи. — Ты моя… Моя будешь…
Катя вдруг с силой оттолкнула его от себя и кинулась прочь. Но Иван уж не хотел остановиться. Он в два счета догнал ее и вновь прижал к себе.
— Нет уж, не пущу я тебя! — жарко проговорил Иван.