Призраки русского замка

Большаков Владимир Викторович

В Останкино Зябликова тренировали около недели, заодно научив его правильно завязывать галстук. Краминов позаботился о том, чтобы ему купили приличный костюм, пару рубашек и фирменный чемодан. В Париж он вылетел от коммерческого канала «Культура-5» с новыми очками и часами в качестве редактора отдела истории России.

В аэропорту Шарль-де-Голль его встречал Владислав Сидорчук, высокий брюнет со скучающим выражением лица профессионального сутенера, ожидающего клиента для своей жрицы любви. Жрица любви в Париже, ставшая его женой Габриэлой Сидорчук, у него действительно была. За несколько лет до развала Союза гэбисты застукали Габриэлу на проституции в отелях «Интуриста» и завербовали. Незадолго до распада Союза в КГБ стали срочно готовить «имплантов» – глубоко законспирированную агентуру, которой предстояло обосноваться на Западе и ждать своего часа. Когда этот час придет, не знали ни те, кто их готовил, ни даже те, кто им дал это задание. Габриэла для этой роли подошла: она оказалась понятливой и хорошо управляемой. Ее обучили в КГБ французскому языку и началам шпионского мастерства, а затем «имплантировали». В Бельгии она тихо отстала от советской тургруппы и попросила политического убежища, а потом, получив вид на жительство, перебралась во Францию. Перестройка больно ударила ей по карману, так как переводы, которые посылали с Лубянки через Лихтенштейн и Швецию на ее счет, приходили нерегулярно, а затем и вовсе были приостановлены. Сидорчука попросили встретиться с ней и объяснить, что у конторы временные трудности. Незадолго до этого самому Сидорчуку, который работал в посольстве СССР, объяснили, что трудности эти носят, судя по всему, долгосрочный характер и у него есть два пути – либо вернуться в Советский Союз без особых перспектив на светлое будущее, либо постараться устроиться во Франции, затаиться и ждать, пока вся эта неразбериха кончится и когда он Родине вновь понадобится. Он решил стать «имплантом». Так они нашли друг друга с Габриэлой, которая уже вспомнила свою практику в «Интуристе» и добывала себе франки на пропитание в баре «Таня», неподалеку от Елисейских полей, где за славянский шарм неплохо платили.

Сидорчук, «выбрав свободу», съехал с посольской квартиры на тихой рю Фезандери в престижном 16-м и устроился у Габриэлы в жалкой квартирке в 19-м арондисмане. Из окна его нового жилища открывался кошмарный вид на помойку и полуразрушенный дом, который никак не могли снести, потому что его «сквотировали» нелегальные иммигранты из Африки. Но это бывшего советского дипломата и сотрудника парижской резидентуры КГБ не обескураживало. Он умело использовал свои связи и отличное знание французского языка, который освоил еще в детском саду, и неожиданно для самого себя стал журналистом-фрилансером. Интернет был основным источником его вдохновения и информации. Сидорчук не мудрствовал лукаво и в совершенстве освоил метод, который в советские времена журналисты, работавшие с бюллетенями ТАСС, называли «методом рекле» – режем, клеим, выдаем за свое. Он скачивал с русских сайтов самые горячие разоблачения, аккуратно их переписывал по-французски в стиле посольских обзоров прессы, а затем публиковал в парижских газетах и журналах под своим именем. Впоследствии он настолько натренировался, что стал одну за другой печь книжки по такому же принципу. Это позволило Габриэле окончательно порвать со своим прошлым, а Сидорчуку – вернуться на свою любимую рю Фезандери, где он снимал вполне приличную трехкомнатную квартиру, договорившись с владельцем, что таким образом будет ее постепенно выкупать.

Сидорчук встретил Зябликова в аэропорту и поселил неподалеку от своей квартиры в отеле «Виктор Гюго» на рю Коперник. В отеле ресторана не было, и они поужинали в ближайшем кафе, где Сидорчук сообщил своему гостю, что Морис де Бриан на интервью согласился и примет их у себя в Манге. Утром Сидорчук заехал за Зябликовым вместе со своим знакомым телеоператором, и к полудню они уже были в Манге на вилле де Бриана.

На вопросы корреспондента «Культуры-5», которые сводились к тому, существует ли Арийский ларец либо все это миф и такового нет в природе, Морис ответил самым неожиданным образом. Он показал своим гостям из России свой новый фильм, который так и назывался – «Арийский ларец». Основной материал для него Морис взял из архивов деда, а кое-что добыл в Берлине и Бонне, поработав в архивах гестапо и МИДа Третьего рейха. В фильме были также и его собственные съемки в России. Кинохроника свидетельствовала: на выставке в Берлине в 1939 году Арийский ларец осматривали вместе советский посол и фон Риббентроп, а затем Геббельс и Гиммлер, Борман и Гесс. На экране Люсьен де Бриан вынимал из ларца одну драгоценность за другой и показывал ее зрителю с комментариями – Николай II подарил своей жене Александре Федоровне, гессенской принцессе, ставшей русской царицей, вот эту диадему с такими же свастиками, которые украшали ее родовой герб. И так с каждым предметом. Дальше – больше. С высоты птичьего полета Морис заснял Аркаим. Круглая крепостная стена заключала в себе четкие контуры левосторонней свастики. На этом фоне и зазвучал голос Люсьена де Бриана, который рассказывал и об истории Аркаима, и об истории ариев.

«…Где находится Айрана-Ваэйя, „Общее отечество“ ариев, никто точно сказать не может. Есть сведения, что арии жили с незапамятных времен между Индом и Гангом на полуострове Индостан, а потом покинули эти места, – рассказывал Люсьен де Бриан. – Арии во многом остаются загадкой истории. Известно, что они не были единым народом, хотя и говорили на одном языке, который стал отцом всех индоевропейских языков, в том числе французского, немецкого и русского, поклонялись одним и тем же богам. Некоторые ученые утверждают, что ближе всего к ариям индейцы Америки, так как арии были краснокожими. Много позже появились белокурые племена ариев, предшественники немцев, славян и скандинавских народов. Но в любом случае они не пользовались никакими преимуществами и не считались более арийцами, чем их смуглые и черноволосые братья. За этим особо следили жрецы, которые всем руководили у ариев. Пока между ними было согласие, шло сближение арийских племен, и они могли давать отпор любому врагу, потому что превосходили всех в военных науках.

Со временем жрецы разделились – одни звали соединить усилия ариев для того, чтобы вместе освободиться от пут Земли, покинуть физический мир и выйти в запредельное. Устремленные, как их называли, хотели овладеть энергией космоса, уподобиться богам. Те арии, которые последовали за ними, со временем освоили телепатию и левитацию. Некоторые исследователи считают, что они научились управлять гравитацией, вплотную подошли к телепортации и путешествиям во времени, освоили искусство быть невидимыми для своих врагов. Устремленные были против войн и набегов, а если на них нападали, то старались не применять оружие, побеждая противника гипнозом и внушением на расстоянии. Они никогда не брали в рабы пленных, а предлагали им стать членами их семей.

Другие жрецы, „брамины“, утверждали, что человеку не следует пытаться стать богом, что все познания Устремленных годны лишь для духовных занятий, для медитации и самоусовершенствования жрецов. И те, кому Богами предопределено трудиться, защищать от врагов храмы и города ариев, свои племена и семьи, рожать и воспитывать детей, не должны иметь доступа к Высшим Знаниям. Непросвещенное большинство пошло за браминами. Эти жрецы впоследствии создали йогу, использовав познания Устремленных. Но освоить ее могли только жрецы и монахи, либо хорошо обеспеченные люди, те, кто мог позволить себе платить наставнику-гуру. Простые арии были, таким образом, отлучены от Познания. С этого началось расслоение великой общины ариев – и материальное, и духовное. Жрецы стали вождями, а вожди – жрецами. Впоследствии все это привело в Индии к созданию кастовой системы.

Примерно в ХХ тысячелетии до нашей эры из-за великой засухи начался исход ариев с их прародины в Индии. Брамины увели свою паству на юг Индостана к полноводным рекам и теплым морям. Они положили начало великой культуре буддизма и индуизма. Устремленные двинулись на север. По тем временам Северный океан еще не был Ледовитым. У берегов нынешней русской Арктики на островах, где было так же тепло, как в Новой Зеландии или даже в Австралии сегодня, жили первобытные племена. Устремленные построили там свои первые города и обсерватории и наблюдали за Полярным кругом за движением планет. Их познания мироздания и человеческих возможностей росли с каждым годом. Северные арии не теряли связи с прародиной и щедро делились своими открытиями. Современные астрономы, например, пришли к выводу, что Ригведа, основа Вед, книга, считающаяся Библией ариев, не могла быть создана в Индостане, так как описанные там положения планет соответствуют русскому Заполярью. К сожалению, в Ледниковый период льды стерли с лица земли все города и другие следы северной цивилизации ариев.

По мере того, как наступал холод, Устремленные уходили все дальше на юг. В XVII–XVI тысячелетии до н. э. к югу от Уральского хребта они стали строить свои круглые города-крепости в виде свастики с закругленными концами. Один из них сохранился до наших дней. Это – Аркаим. По своей структуре он напоминает трехстенный протогород Вару из Авесты. В центре его, как и там, был построен мандир – огромная круглая площадка для коллективной медитации. С ее помощью арии выходили в астрал, получая оттуда знания и необходимую энергию. К тому времени они снова разделились. Жрецы арийского Храма Солнца увели свои племена на восток. Через перешеек, ныне разорванный Беринговым проливом, они пришли на Аляску и оттуда распространились по всей Северной и Южной Америке. Конечно, и они унесли с собой открытия Устремленных и их символы, в том числе свастику, которая встречается у индейцев и Северной, и Южной Америки.

История свастики, если судить по раскопкам, насчитывает более 20 тысяч лет. Но этот знак, наверное, столь же древен, как гомо сапиенс, так как ему его подсказала сама природа. Посмотрите, как человек спит на животе – его тело принимает форму свастики. Свастику можно найти на линиях руки, и форма расположения волос у людей на затылке тоже напоминает этот знак. Гитлер не знал всего этого. Из множества изображений свастики он выбрал одно, и не самое удачное, а в результате все свастики причислили к нацистской символике и запретили на Нюрнбергском процессе. В своих книгах, – продолжал Люсьен де Бриан, – я доказал, что свастику использовали практически все цивилизации, в том числе и древние евреи, и древние китайцы. Незадолго до войны в Китае был найден атлас времен династии Хань (III–II века до н. э.), выполненный на шелке с изображением кометы в виде центробежной свастики с маленьким кружком посередине. Свастику можно найти и в памятниках микенской цивилизации. Шлиман нашел ее во время раскопок Трои. Она была у норманнов и славян, у таджиков и у индейцев, у эскимосов, у африканцев, у финнов…

У арийцев свастика означала свечение зигзагообразной молнии, но также Жизнь, Свет, Солнце, Воду, Небо, Вселенную, Бога, Создателя и Правителя Вселенной; позже она получила значения, связанные с культами Будды и Христа. У тех, кто познал Высшее Знание, свастика означала галактику. Освоив телепортацию и технику путешествия душ, достигнув той степени познания, что в современной йоге называется „ступень облака-дхармы“, жрецы ариев научились свободно передвигаться в космосе. Они говорили, что могут „струиться через всю вселенную, подобно воде из дождевого облака“. Многие из них навсегда покинули Реальность, стали обитателями запредельного мира, Бодхисаттвами. Очевидно, во времена древних ариев то, что для нас сегодня – чудо, было такой же повседневностью, как сейчас поездка в метро или в самолете. Раскопки поселений ариев помогли археологам найти их обсерватории, в которых, видимо, обучались будущие жрецы, готовясь к таким дальним путешествиям. В этих обсерваториях карты звездного неба составлены с такой точностью, на которую сегодня способен разве что электронный супертелескоп.