Призраки Сумеречного базара. Книга первая
Шрифт:
Мэтью серьезно отнесся к возложенной на него ответственности. Папа, конечно, гений, но все считали его инвалидом, потому что он не мог ходить. Если за ним не присмотреть, он мог запросто забыть поесть, увлекшись своими изобретениями. Папа не мог обойтись без Мэтью – и тем более абсурдной казалась затея отправить Мэтью в Академию.
Мэтью нравилось заботиться о людях, и у него это хорошо получалось. Когда им было по восемь лет, Кристофера Лайтвуда застукали в папиной лаборатории, где он проводил в высшей степени любопытный, как выразился папа, эксперимент. Мэтью тогда заметил, что в лаборатории исчезла стена,
Кристофер и Томас – кузены по крови, потому что их отцы – родные братья. Мэтью не приходился им настоящим кузеном: он исключительно из вежливости называл их родителей тетей Сесили и дядей Габриэлем – ну и тетей Софи и дядей Гидеоном соответственно. Их родители дружили. У мамы не осталось никого из близких, а папина семья неодобрительно относилась к тому, что мама – Консул.
Джеймс доводился Кристоферу кровным кузеном, потому что тетя Сесили была родной сестрой мистера Эрондейла. Мистер Эрондейл руководил лондонским Институтом, и Эрондейлы вели замкнутый образ жизни. Злые языки называли их снобами, возомнившими, будто они выше других, но Шарлотта сказала, что так считают только невежественные люди. Она объяснила Мэтью, что Эрондейлы просто натерпелись от недоброжелателей из-за того, что миссис Эрондейл – чародейка.
И все-таки, управляя Институтом, трудно оставаться затворником. Мэтью и раньше встречал Джеймса на всяких праздниках и пытался подружиться с ним, но мешало то, что на вечеринках Мэтью всегда старался развлекать гостей, а Джеймс предпочитал сидеть в углу, уткнувшись в книжку.
Общительному Мэтью ничего не стоило завести друзей, но он не видел в этом смысла, если добыча сама шла в руки. Друзей, доставшихся легко, можно так же легко потерять, а Мэтью хотел крепкой и долгой дружбы.
Поначалу казалось, что Джеймс его невзлюбил, и Мэтью очень расстраивался, но в конце концов ему все-таки удалось завоевать расположение нелюдимого мальчишки. Он до сих пор не мог понять, как это получилось, и чувствовал себя неловко, но недавно Джеймс назвал себя, Мэтью, Кристофера и Томаса «тремя мушкетерами и д’Артаньяном», героями его любимой книги. Все складывалось неплохо, если не считать тоски по папе, но вот теперь Джеймса исключили из Академии, и мир рухнул. Тем не менее, Мэтью не мог забыть про свои обязанности.
У Кристофера сложились в прямом смысле взрывные отношения с наукой, и после недавнего происшествия профессор Фелл наказал Мэтью следить за тем, чтобы Кристофер не контактировал с легковоспламеняющимися материалами. А Томас был настолько тихим и миниатюрным, что они постоянно теряли его из виду, а будучи предоставлен самому себе, он неизбежно тянулся к Аластеру Карстерсу.
Ситуация сложилась отвратительная, но одна светлая сторона в ней все-таки была. Найти потерявшегося Томаса не составляло никакого труда: достаточно было идти на мерзкий голос Аластера.
К сожалению, это означало, что придется увидеть и лицо Аластера – не менее мерзкое.
Мэтью разыскал Аластера довольно быстро: тот стоял у окна, а рядом застенчиво жался Томас.
Томас боготворил своего кумира, и это не поддавалось разумному объяснению. Единственное, что, по мнению Мэтью, могло вызывать в Аластере интерес, так это его необычайно выразительные брови, но, в конце концов, ведь не брови красят человека!
– Ты очень расстроен, Аластер? – расслышал Мэтью тихий голос Томаса, когда подошел ближе и навострил уши.
– Отстань, сопля, – огрызнулся Аластер, хотя и беззлобно. Даже он не мог устоять перед обожанием.
– Ты слышал этого подлого, коварного змея? – спросил Мэтью. – Пойдем отсюда, Том.
– А, наседка Фэйрчайлд, – усмехнулся Аластер. – Какой прекрасной женушкой ты станешь для кого-нибудь в недалеком будущем.
Мэтью пришел в ярость, заметив проблеск улыбки на лице Томаса, хотя тот быстро спрятал ее из уважения к чувствам Мэтью. Кроткому Томасу здорово доставалось от сестер, которые привыкли им командовать. Похоже, грубость Аластера он по ошибке принимал за смелость.
– Жаль, что не могу сказать того же о тебе, – парировал Мэтью. – Неужели ни одна добрая душа не намекнула тебе, что твоя прическа… как бы помягче выразиться… нелепа? Друг? Папа? Никого не волнует, что ты делаешь из себя посмешище? Или у тебя все время уходит на пакости ни в чем не повинным людям и тебе просто некогда обращать внимание на свой жалкий внешний вид?
– Мэтью! – остановил его Томас. – У него друг умер!
Мэтью так и подмывало заметить, что именно Аластер и его дружки натравили демона на Джеймса, и то, что их подлый розыгрыш пошел не по плану, лежит на их совести. Однако он подозревал, что это очень огорчит Томаса.
– Ладно, пойдем, – сказал он. – Хотя у меня из головы не идет: чья же это была идея?
– Погоди-ка, Фэйрчайлд, – рявкнул Аластер. – А ты иди пока, Лайтвуд.
Томас явно встревожился, но Мэтью знал, что тот не посмеет ослушаться своего идола. Когда кузен поднял на него светло-карие глаза, Мэтью кивнул, и Томас нехотя поплелся прочь.
Как только он скрылся из виду, Мэтью и Аластер приняли боевую стойку. Мэтью понимал, что Аластер намеренно отослал Томаса. Он закусил губу, приготовившись к драке.
Но Аластер не стал драться.
– Кто ты такой, чтобы строить из себя моралиста, рассуждать о розыгрышах и отцах, учитывая обстоятельства твоего рождения?
Мэтью нахмурился.
– О чем это ты, Карстерс?
– Все говорят о твоей маме и ее неженской профессии, – ответил этот червяк, Аластер Карстерс. Мэтью нахмурился, но Аластер продолжал, повысив голос. – Женщина не может быть хорошим Консулом. Тем не менее, никто не смеет возражать против этого открыто: ведь твою мать поддерживают могущественные Лайтвуды.
– Да, мы дружим семьями, – сказал Мэтью. – Тебе не знакомо такое понятие, как дружба, Карстерс? Тогда мне жаль тебя, потому что для всех остальных оно в порядке вещей.
Аластер вскинул брови.
– О, лучшие друзья, кто бы сомневался. Твоей маме, должно быть, нужны друзья, потому что какой из твоего папы мужчина?
– Прошу прощения? – переспросил Мэтью.
– Странно, что ты родился спустя столько времени после того, как с твоим отцом произошел этот несчастный случай. – Аластер подкрутил воображаемые усы. – Странно, что семья твоего отца не хочет иметь с тобой ничего общего и требует, чтобы твоя мать отказалась от фамилии мужа. И еще примечательно, что ты ни капли не похож на своего папу, а цвет волос у тебя такой же, как у Гидеона Лайтвуда.