Призыв ведьмы. Часть 3
Шрифт:
— Раз эйол так раскаивается, — ответил ей Рэтар с трудом оставаясь серьёзным. — Пусть будет так.
Выйдя на площадь феран кликнул двух воинов, которые сегодня были не в оплоте.
— Достопочтенный феран, — поклонились оба.
— Уважаемый эйол покидает Адиру, — отдал он приказ. — Сегодня. Все свои накопленные средства он решил отдать семье Тайон. Передайте всё ценное Рие Тайон. Всё остальное сложить и оставить до следующего эйола.
Оба воина кивнули.
— Командиру Онару я всё передам сам, — добавил феран. — Вам отчитаться перед ним. Он несёт ответ передо мной.
Они снова
— Ваш эйол пересмотрел свою жизнь и решил отправится в странствия, — отозвалась Хэла, видимо отвечая на немой вопрос воинов, который они бы никогда не озвучили ферану. — Теперь будет счастливым скитальцем. Так он принесёт слово своего бога большему количеству людей. Ну, не молодец ли? Всем бы так. Посмотрел на ферана и на путь истины встал.
Она фыркнула, ухмыльнулась и, сойдя со ступеней серого дома, где стояла, ожидая, пока феран отдавал приказ воинам, пошла следом за Рэтаром.
Уже оказавшись на скалистой тропе, которая вела в пограничный оплот Адиры, Рэтар остановился и наконец рассмеялся.
— Рэтар? — Хэла, идущая сзади обошла его и уставилась, нахмурившись.
— И он будет спать на сырой земле? И будет есть дерьмо? — сквозь смех спросил он, опираясь рукой на дерево.
— Пффф, не будет он есть дерьмо, просто еда вся будет вкуса характерного, — закатила глаза Хэла. — Ну а там, кто этих извращенцев разберёт.
— И что там у него отсохнет? — попытался уточнить феран.
— Так ему и надо, — ведьма развернулась с улыбкой и пошла по тропе.
— Я был готов его казнить, Хэла.
— Я же тебе сказала — сделал бы из него мученика. Несчастный, пострадавший во имя веры, во имя истины, чьей кровью залит серый дом, — она покачала головой. — И в этом случае никто не вспомнил бы о том, что у тебя было право его казнить. Главное было бы, что ты тиран этакий и бедалагу не за что ни про что убил, а он-то вон какой весь из себя праведный. Бе.
— Ты ненавидишь веру и людей веры не только из-за своей крови ведьмы, так? — он пошёл за ней. — У себя в мире ты тоже к ним так относилась?
— Дело не в вере, не в людях и даже не в боге, — мотнула она головой. — Бог — это вне меня, для меня это не бородатый дядька на небе, это сила и я слишком ничтожна, чтобы постичь её. Как понимание размеров Вселенной, как чудо жизни. С одной стороны всё просто, а с другой — возможно ли это постичь? И когда я вижу человека, священника, который пытается научить меня этому, осудить меня, указать мне на мои грехи, или отпустить их мне?
Она повела головой, потом привычный жест плечом.
— Он такой же как я. Он так же грешен. И он так же ничего не знает, — проговорила ведьма. — В моём мире есть грех рождения. В моём мире женщина грязная и не может зайти в храм в кровавые дни, она мерзкая и неугодная богу. Словно, если она умрёт в эти дни то непременно попадёт в ад. А придраться можно ко всему, понимаешь? Я женщина и уже этим грешна. Дело не в людях. Дело во мне. Я верю, что сила эта существует. И я умру и, если есть мир за чертой, мир, где меня будут судить, за мою жизнь здесь, за мои поступки, то не может такого быть, что если я сходила к какому-то мужику и он отпустил мне грех, потому что я помолилась, исповедалась, причастилась… бог тоже меня простит?
Хэла
— Или если раскаиваюсь, но не сходила, то не простит? — и она снова упрямо мотнула головой. — Дома веры — кому-то в них хорошо. Но молиться можно везде, обращать свои слова богу можно всегда, когда этого хочешь, когда тебе нужно. Но я и не буду судить тех, кто верит, кто ищет прощения и одобрения в доме бога, потому что каждому своё, даже несмотря на то, что эти люди чаще всего меня осуждают за то, что мои мысли отличаются от их.
Они прошлись молча. Внутри было понимание, что она выстрадала всё это. Но спрашивать Рэтар у неё не мог. Или понимал, что она не ответит. А у него было столько вопросов.
— Ты вчера сказала Пияне слова, — он хотел поменять тему. — Про любовь. Это какой-то стих?
— Не поверишь, — улыбнулась ведьма. — Это из божественной книги. Но вообще считается, что эти слова как раз о любви человека к богу. А я вот думаю, что любовь — не имеет назначения. Это чувство, от которого тебя переполняет счастье. Хотя, в моём мире есть языки, в которых каждая любовь называется по-разному.
— Здесь тоже такие есть, — улыбнулся феран.
Войр был в оплоте. Рэтар отдал распоряжения по поводу эйола, назвал воинов, которые остались в селении выполняя его приказ. И они с Хэлой вернулись обратно в Зарну.
— Я хочу в кадку с водой, — буркнула она и отправилась к нему в покои.
Сам Рэтар отправился в книжную и до восхода Тэраф работал потеряв счёт времени.
— Достопочтенный феран, — в книжной появился Брок.
— Брок, — кивнул Рэтар. — Сегодня разве твоя очередь?
— Мы с утра не нашли Тёрка, — ответил юноша нахмурившись.
Рэтар нахмурился, хотя знал, что брат уйдёт, но показывать, что был в курсе было нельзя даже Броку.
— В смысле не нашли? — спросил он.
— Судя по всему он ушёл ночью, — ответил юноша. — Или очень рано, перед рассветом. Его никто не видел со вчерашнего вечера. Я думал ты знаешь.
— Нет, я не знал, — кивнул Рэтар. — Ты отстоишь сегодня?
— Да, всё хорошо, — ответил Брок. — Не переживай.
Рэтар одобрительно кивнул сыну.
— Ты зашёл? — напомнил ему феран.
— Прости, да, — повинился Брок. — Там пришёл Тэль Ганли, глава корты скотоводов.
Рэтар тяжело вздохнул.
— Пустить? Или отправить?
— Пусти.
Брок склонил голову и вышел.
Тэль Ганли был неприятным, отталкивающим человеком. Корта уважала его, а вот Рэтар всегда общался с ним переступая через себя. Ферану всегда было не по себе от присутствия этого мужчины. В нём сквозило надменностью, какой-то злостью, и кажется замечали это только единицы.
Рэтар знал о жестокости этого человека по отношению к членам корты, но как правило никто не жаловался и закон ферната или элата Ганли никогда не преступал. Хотя последний раз старейшина превысил своё право, когда он устроил охоту на харагу возле Зарны, ту самую охоту, в которую угодила Хэла, после спасения наложницы и сына Элгора, и из которой спасла двух своих хигов.
— Достопочтенный феран, — поклонился старейшина и Рэтар приготовился слушать жалобы и требования, которые скотоводы предъявляли, как никакая другая корта, словно от холодов было плохо только им.