Призыв
Шрифт:
Ремийе жестом указал на эмиссара, и тот склонил голову, благодаря за признание своих заслуг.
— Ты спятил! — выкрикнула Фиона.
Первый Чародей, хитро ухмыляясь, оглядел ее с головы до ног:
— Вовсе нет, моя милая. Такое вполне возможно устроить. Пользуясь магией, которой обучил нас эмиссар, мы без труда можем наложить нужные чары на достаточное количество городов. Достаточное, чтобы скверна быстро и без помех распространилась по всему Тедасу.
С этими словами он поднял руку и начал размеренно шевелить пальцами. И вот над его ладонью завис в воздухе черный шар.
— А потом… — маг улыбнулся, — потом в мире останутся только те, кто выжил. Те, кто не подвержен скверне, — благодаря нашим защитным чарам либо врожденным свойствам своей плоти.
— И останутся уцелевшие порождения тьмы — те, кто уже будет освобожден от зова Древних Богов. Их можно будет собрать, обучить и начать новую жизнь.
— Все мы получим шанс начать новую жизнь, — прибавил Бреган. — И установить настоящий мир.
Он заметил, как Ута медленно кивает, соглашаясь с каждым словом, но во взгляде Женевьевы было одно только недоверие. Подойдя к Брегану, сестра заглянула ему в глаза — так, словно могла найти истину только там, и больше нигде.
— Зачем тебе нужен мир? — резко спросила она.
— Всем нужен мир, разве нет?
— Я тебя знаю. — В голосе Женевьевы зазвучали обвинительные нотки, и Брегану это не понравилось. Он не остался в долгу и ответил сестре жестким, неприязненным взглядом. — Я могу поверить, что ты, так долго прослужив в ордене, захотел бы уничтожить Древних Богов. Пусть жизнь Серого Стража и была тебе ненавистна, в это я могу поверить. Но чтобы ты захотел мира? — Женевьева разочарованно покачала головой. — Нет, только не это.
Архитектор шагнул к ним, подняв руку:
— Не поддавайся гневу. Если у тебя есть сомнения, давай обсудим их.
— Заткнись! — рявкнула Женевьева. И снова перевела взгляд на Брегана. — Я хочу услышать, что скажет мой брат.
Бреган вновь ощутил прилив ярости. Странно, что только это чувство у него теперь и осталось. Скверна, захватившая его тело, выжгла страх, но оставила ярость и ненависть. Они засели в сердце, словно черный яд, — чернее всего, что мог даровать ему эмиссар.
— Пусть умрут! — яростно выкрикнул Бреган. — Пусть хоть все умрут! Мне наплевать, сколько из них выживет. Пусть испробуют то, что нам с тобой пришлось вынести ради их блага.
— Ты хочешь сказать — что тебе пришлось вынести.
Бреган презрительно фыркнул:
— Бедная сестричка! Она не могла стать Серым Стражем, а потому уговорила меня вступить в орден, чтобы заодно согласились взять и ее. Она не могла заполучить Гая, а потому уговорила меня взять его в орден, чтобы он был при ней. И этого ей было мало. Ей всего было мало. — Он зарычал, чувствуя, как вдавливаются в губы острые клыки. — Скольких ты отравила, чтобы добиться своего, а, Женевьева?
Сестра отшатнулась, уязвленная злобой, которая сквозила в его словах, однако не отступила. Глаза ее наливались злыми, кровавого оттенка слезами.
— А теперь ты в ответ поишь меня ядом? — охрипшим от боли голосом спросила она. — Дождался своего часа и теперь мстишь?
Бреган сплюнул ей под ноги:
— Ты уже отравлена! С той минуты, когда на Посвящении выпила кровь! Так используй же это для действительно стоящего дела! Да, люди будут умирать, но они всегда умирают. Они недостойны того, чтобы их спасали! — Он обвиняюще ткнул пальцем в короля Мэрика. — Сколько лет мы вынуждены были клянчить объедки, поскольку они решили, что Мор им больше не угрожает? Как скоро они забывают, сколько раз орден спасал их ничтожные жизни? Они трусливы и глупы… — Бреган взмахнул перед лицом Женевьевы латным кулаком, стиснув пальцы так, что стал слышен скрип металла. — Так пусть получают то спасение, которого заслужили!
— Не ради этого я стала Серым Стражем!
Бреган шагнул к ней вплотную, придвинулся так, что их лица почти соприкасались, схватил ее за плечи.
— И ты стала героиней, сестричка? Кому-нибудь было дело до того, чем и как ты пожертвовала? Да убей ты самолично всех Древних Богов, все равно никто не стал бы славить твое имя!
Лицо Женевьевы исказили ярость и мука; она попыталась вырваться, но Бреган не отпускал ее. Он впивался взглядом в сестру. Они зашли уже так далеко, позволили скверне чудовищно извратить свою плоть, и с какой же стати им теперь отступать? Бреган знал сестру. Рано или поздно она даст ему то, чего он хочет. Она у него в долгу. С тех самых пор, как он изуродовал всю свою жизнь ради того, чтобы Женевьева смогла вступить в этот жалкий орден, стать великой героиней, как мечтала всегда, — она у него в долгу.
Внимание их отвлек шум, разнесшийся за дверьми зала. Первый Чародей с раздраженным видом повернулся к входу, прислушиваясь к тревожным выкрикам, которые метались в коридорах. Жестом велев храмовникам; которые охраняли пленников, следовать за ним, Ремийе надменно двинулся к дверям.
Он не успел дойти и до порога, когда в зал вбежал молодой маг. Судя по виду, он лишь недавно перешагнул порог совершеннолетия и еще пребывал в учениках. Маг резко затормозил, едва не налетев на Первого Чародея, и что-то взволнованно залопотал, однако он так запыхался, что разобрать его слова было невозможно.
— Спокойнее, юноша! — прикрикнул Ремийе. — Что, другие наши пленники сбежали? Скоро вся башня будет кишеть непокорными магами?
— Нет! — Молодой маг помотал головой и согнулся вдвое, упершись руками в колени, чтобы хоть как-то отдышаться. — Корабли! Сюда плывут корабли!
Первый Чародей помедлил, с сомнением оглянулся на Архитектора и снова повернулся к тяжело дышавшему юноше.
— Что за корабли? — спросил он властно. — Сколько их? Говори!
— Три! — выдохнул маг. — Большие! Под королевским флагом!
Бреган стремительно развернулся, впился яростным взглядом в Мэрика, но тот лишь дерзко ухмыльнулся в ответ.
— На меня не смотри, — прибавил он, пожав плечами. — Если бы я мог вызвать силой воли целый флот! Весьма полезное умение.
Ремийе сплюнул.
— Это тейрн Логэйн, — бросил он, выговорив “тейрн” с холодной издевкой. Затем щелкнул пальцами, обращаясь к храмовникам: — Перекройте вход под башней.