Про что кино?
Шрифт:
Ариша оставалась девственной — не по своему решению. Девственность, символ, идея, которой в разговорах девочек придавалось так много значения, не имела для Ариши самостоятельного значения, как не имела значения любая идея. Она оставалась «непорочной» постольку, поскольку Виталик не мог дойти до окончательно решительных действий — все же для этого от него требовалась некоторая настойчивость и безжалостность, а его усилия героически поддерживались ее полными слез глазами, словами «если ты хочешь…» — и он уже ничего не хотел. Застенчивая покорность — не то, что делает отношения увлекательным узнаванием любви и друг друга, это было однообразно
Но все же в общепринятом смысле то мучительно неловкое, что происходило между Аришей и Виталиком — не часто, не чаще раза в месяц, — называлось «половая жизнь», и Ариша боялась, что все каким-то образом раскроется, и думала, что сказала бы мама, увидев свою дочь с Виталиком на Светланиной кровати. Маме не объяснить, что она не безнравственная, что ей просто жалко Виталика… В компании о чем только ни говорили — от «в чем смысл жизни» до индивидуального религиозного чувства по Кьеркегору. Таня по любому поводу имела отличное от всех мнение, Алена знала не знала, но яростно спорила, билась за свое, а Ариша абстракциями не интересовалась и не вдавалась в размышления о том, что нравственность и безнравственность не так далеко отстоят друг от друга, как обычно считают. Виталик говорил: «Ариша не про умное, она про другое».
— Завтра Восьмое марта, — сказал Виталик.
— Не-ет, — протянула Ариша, но Виталик скорчил такую жалобную гримасу, что она, даваясь от смеха, кивнула: — Ладно, завтра Восьмое марта.
Была первая суббота июля, но завтра — Восьмое марта. Любой день, когда Виталик навещал Светлану, назывался между Виталиком и Аришей «Восьмое марта» или «мамин день». Светлана с Виталиком виделись раз в неделю или немного реже; если Виталик приходил к Светлане через воскресенье, то она появлялась между воскресными визитами, и получалось, они виделись прилично и не обременительно, через неделю с хвостиком.
Визиты Светланы к Виталику всегда проходили одинаково, как будто существовал ритуал, который они не могли нарушить. Входя в квартиру, Светлана уже разговаривала — перечисляла последние прегрешения Виталика. Если актуальной причины не было, то повод находился мгновенно — брошенные посреди прихожей грязные кеды, криво повисшая скатерть в гостиной, сам Виталик, встретивший ее не с тем выражением лица… Не переставая говорить, чем он ее расстроил, Светлана бросалась в спальню, по дороге обегала все комнаты, окидывала взглядом, все ли в должном порядке, — и в спальню, к своим фарфоровым фигуркам.
Коллекция фарфора осталась здесь, в ее старом доме. Пастухи и пастушки, фрейлины, музыканты, солдаты, купцы, комедианты — севрский фарфор XVIII века, и на другой полке пастухи и пастушки старше на век, Мейсенской мануфактуры. Сомнительно, что Светлана посчитала неловким забрать с собой коллекцию из семьи Ростовых — она же не постеснялась выйти замуж. Скорее имелись другие соображения: лирические — например, ее новый муж не пожелал постоянно иметь перед глазами напоминание о ее прошлой жизни, либо бытовые — к примеру, в его квартире для пастушек не нашлось места.
Виталик утверждал, что Светлана оставила коллекцию дома, чтобы ей хотелось приходить к нему, чтобы здесь было «хоть что-то приятное».
Пока Светлана осматривала
— Ты приходишь, потому что у тебя здесь пастушки!
— Да!.. Это все, что у меня есть, ты и пастушки!..
— Расставь правильно акценты! У тебя здесь пастушки и я! — радостно предвкушая ссору, кричал Виталик.
Иногда он успевал начать кричать первым, иногда нет, но исход всегда был один — уже через несколько минут после ее прихода кричали оба.
Они упоенно, до визга, ссорились, ссора шла крещендо, с музыкально правильным увеличением накала, и достигала кульминации в крике Светланы «я никогда сюда не приду!» и Виталика «ты больше никогда меня не увидишь!».
В чем была суть претензий? «Ты должен, должен, должен…» все время повторялось в ее крике — должен звонить, спрашивать, как она, что чувствует, чего хочет… А он ее совершенно не любит, мало любит, не так любит, не так, как любил его отец!.. Все вокруг говорили «Виталик тебя обожает», но разве он любит ее так? Любуется, считает самой лучшей? Разве его любовь рождает в ней чувство безопасности?!
Затем наступал черед диминуэндо — постепенно ослабляясь, крик переходил к обессиленным «ты всегда так» — «нет, это ты всегда так», и они так же упоенно мирились, она плакала, обнимала его, сквозь слезы бормоча «я… я…». После этого они без перехода обсуждали бытовые мелочи бытовыми голосами: она хочет поменять ему домработницу, ему нужна джинсовая куртка, но только определенной фирмы, — и Светлана уходила.
Замечала ли Светлана, что ее встречи с сыном протекали в полном соответствии с оперной драматургией?.. До начала основного действия экспозиция, короткая, как полагается в опере, чтобы быстро ввести зрителя в суть истории и начать петь, — в прихожей она перечисляла его последние прегрешения, придавая эмоциональную окраску голосом. Завязка всегда одна и та же — фарфоровые фигурки, кульминация — ссора, развязка — слезы и примирение.
Театральное представление, которое они давали друг другу, было хорошим. Декорации всегда одни и те же, но мизансцены были построены по-разному, иногда она плакала, а он стоял над ней, иногда она плакала, а он убегал и возвращался, она потягивала руки — он приближался, или она протягивала руки — он отворачивался, чтобы броситься к ней неожиданно, резко. И звуковой ряд был неплох: голос Светланы, шум, который она производила, хлюпанье, рыдания; и зрительный ряд выразительный, хотя здесь лучше был Виталик, жесты Светланы были подчеркнуто драматичные, оперные. Это был хороший спектакль.
Но если это был театр, хороший театр, то какова была сверхзадача, цель, ради которой создавались актерские образы и весь спектакль? Виталик, интересуясь, в чем суть чего-то рядом с ним происходящего, спрашивал «про что кино?». Так вот — про что кино? Что говорили они друг другу этим криком? Что они друг друга любят? Что без Вадима они две сироты, но нужно жить, а жить без него трудно?.. Или просто у Светланы был плохой характер и она всего лишь пыталась выкричаться?..
Следующая по расписанию встреча проходила у нее. И совсем иначе.