Про котиков, пёсиков и немного про войну

Абаджан Гаянэ

Они странно дёрнулись. Видимо рефлекс на узнаваемые интонации, и как крысы за флейтой пошли к соседям. ОНА их одним голосом прогнала. Моя Оля!

Я видел: у соседей они остались, потом к ним подтянулись ещё несколько. Думают, что так укроются от канонады. Как странно, мы сидим в подвалах и не знаем как спрятаться от залпового огня, а они пришли прятаться и

жить к нам. Чуден мир.

В доме ещё долго стоял дух от этих визитёров. Настоянный перегар, носки, вонь от которых пробивалась сквозь кожу сапог, вонь их "Калашей". По ходу они все состояли из сгустков вони.

3. Ольга:

Мой день рождения мы сегодня отмечали в нашем любимом и дорогом подвале. Смотрю на фотоки: я ещё очень ничего, а Вовик со своей седой бородой конечно немного портит картину… Но если не знать что мы – одноклассники, то мало ли какие лав-стори бывают. Улыбаюсь.

Дочка сегодня выдала нам целый трафик. По ходу она лучше нас знает что здесь где, с точностью до обстановки в соседнем переулке. Короче, нам надо дойти до пятачка возле Второй школы. В принципе достаточно близко. Или далеко? Смотря как идти, по какому болоту. Было бы затишье, мы бы и добежали. Но затишья давно не было.

Наверное мы её всё же послушаемся. Эти соседи уже невыносимы. Можно перенести бесконечную канонаду, есть только кабачковую икру, топить воду из снега, но этих соседей вынести я не могу.

Сегодня закидала в сумку какие-то шмотки. Всё же попробуем выбраться.

Когда я думаю, что где-то совсем рядом обычная человеческая жизнь, цветочки в вазочках, салфеточки на комодах, то становится так тоскливо.

Наверно хватит нам тут сидеть, всё что смогли – мы высидели.

Она даже схему нам прислала куда и когда идти. Схему прислала, Вовик просчитал – четыре километра, если прямо по улицам и не шарахаясь. А если зигзагами и дворами, то – сколько намотается.

Когда мы выбрались на улицу, то ни о какой тишине не было и речи, мы шарахались и пробирались понад заборами, по закоулкам. Мне было очень не удобно: в последний момент сняла с вешалки и натянула на себя поверх

куртки ещё и старый пуховик. Зачем? Ну, мало ли, и теплее, и если осколки, то вдруг поможет. После подвала вся одежда порядочно в пыли, дыхание от этого забивалось, но гарь улиц – ничуть не чище моей одежды. Были ли на улице трупы? Я никуда вообще не смотрела, разве что еле под ноги. Продвигалась, вцепившись Вовику в куртку. Он сказал, что лежали накрытыми на обочинах.

Один только раз я посмотрела вверх: на свою бывшую квартиру, которую год назад продала. Там на месте зала зияла чёрная дыра, а на спальне с кухней – выпали окна.

А что смотреть? Я и так знала – многоэтажки стоят без крыш, окон, балконов. Недавно отремонтированная общага для студентов – сгорела совсем. Ну и в той местности города откуда мы шли, окопы рыли прямо под заборами частных домов.

Мы дошли! Остановка напротив Второй школы, под девятиэтажкой. В ней все свободные квартиры уже заняты военными – выходило прямо как их общага. Народ подтягивался, машин долго не было, начали уже заметно толпиться. В тени под домом становилось холодно и мы отошли поодаль – на солнышко.

Толпа чем-то напоминала дачников: одеты кто во что, сумки, куча собак, коты и конечно же очень много детей.

Было бы прямо как ежегодный весенний переезд, если бы не собачий холод, если бы не взрывы, если бы дети весело бегали, а не испугано жались к родителям, если бы не скопление старушек в инвалидных колясках.

Я всё время мысленно прикидывала: "А что будет если "прилетит?" Ждём, ждём транспорт. Наконец начали подъезжать. Возили бесплатно КамАЗами – скотовозами, это которые с нарощенными железным шифером бортами. Отвозили на двадцать км – в Новую Астрахань, село. Ходок пять сделали, в каждый заезд по два КамАЗа, народ набивался стоя плотно прижавшись друг к другу, человек по восемьдесят в кузов. Сначала садили женщин с детьми, потом стариков. Постоянные окрики: "Мужчины в последнюю очередь! Вы что по русски не понимаете?"

Конец ознакомительного фрагмента.