Про ЛЮБОff/on
Шрифт:
Это Ларчик. Если натянуть на ее попу парашют, он треснет по швам.
— Привет. Как дела?
— Ужасно. Я в шоке. Не знаю, что делать.
— Что случилось? Твой возвращается раньше и мы не пойдем в клуб?
— Ты что, конечно пойдем! Одноклассник моей Аньки покончил жизнь самоубийством.
— Да ты что?
— Да. И написал в записке, что из-за Аньки.
— Ничего себе. А она как?
— Да она в ужасе! Плачет! Ее в милицию вызывают.
— А у них что, роман был?
— Да нет, в том-то и дело. Она на него и внимания не
— Да… ну и что ты будешь делать?
— Не знаю. В четверг похороны, идти ей или нет? Там родители, представляешь?
— Ужас. Но я думаю, надо пойти. Пусть переживет это. Все-таки не просто так он про нее в записке написал. Пусть к родителям подойдет, представляешь, каково им?
— Они же будут ее винить…
— Но это же жизнь. А что, ей надо сделать вид, что ничего не произошло? Умер и бог с ним? Не ее проблема?
— Лад, она еще совсем девочка. Вдруг у нее нервный срыв случится? Или комплексы начнутся, что все мальчики, которые в нее влюбляются, потом будут суицидом заканчивать?
— Не знаю, Ларчик. А она что говорит?
— Плачет только.
— Но ты еще подумай. Ей же потом с этим жить.
— Ладно. Давай попозже созвонимся.
— Давай. Ты не расстраивайся.
— Легко сказать. Не хочется, конечно, ничего плохого про него говорить, но… блин!
— Ужас! Ты звони мне, ладно?
— Давай.
Мы договорились насчет интервью на телевидении для Брежнева.
Мы с Димкой смотрели его по телевизору как шоу Бенни Хилла.
Брежневу подвели глаза и нарумянили впалые щеки. Он стал похож на своего любимого Сальвадора Дали. И еще немного на Бегбедера.
Он обращался к электорату:
— Если кто-нибудь когда-нибудь узнает о том, что я присвоил хоть копейку, — придите и убейте меня! Я клянусь вот здесь и сейчас, что никогда в жизни не дам повода заподозрить меня во взяточничестве, в коррупции. В лицемерии. Я вырос на других идеалах. В нашей семье были другие боги. Искусство! Чистота! Вот перед чем мы преклонялись! Я — художник. Я смогу прожить на то, что зарабатываю. Мне много не надо. Были бы холст и кисти!
— Вот, вот! — хохотал Димка. — Слушай, сейчас будет ключевая фраза!
— …Хотя картины мои — не дешевые! Они признаны на высшем уровне. Они — прямо сказать — дорогие. Но я не вижу в этом ничего плохого. Это — плата за мою работу. Тяжелейшую работу. Которой я отдаю всего себя. Ей и вам. Так учили меня родители. И я их не подведу.
— Кто его выпустил? И чего ты ржешь?
— Представляешь, как его картинки после выборов раскупаться будут? Каждый чиновник своим долгом сочтет. Он не только Дали, он Моны Лизы подороже будет!
Мы с Брежневым поехали на открытие льготной аптеки для пенсионеров.
Брежнев театрально перерезал ленточку.
Я сказал короткую речь. Обещал, что лекарства в нашей аптеке по пенсионным удостоверениям будут дешевле на двадцать процентов. Кстати, действительно будут.
Основная часть наших реальных избирателей — бабушки. Им нужно уделять максимум внимания.
Остальное население ходит только на президентские выборы.
Я вернулся в банк.
Даша сказала, что я делаю успехи. Я повторял:
— Винтить — ввинтить, как оса — как коса, безделки — без сделки, шил — сшил. Кстати, ты знаешь, кто такой бобыль?
— Бобыль?
— Бобыль, бобыль!
Она начала листать учебник с сосредоточенным видом.
— Даш! — Все-таки мне с ней весело.
— Что?
— Бобыль — это человек, у которого ничего нет. И никого.
— Да?
У нее хватило ума не делать вид, что она это знала.
— Да. Я — в некотором роде бобыль.
Еще девушкам очень нравится, когда им говорят: «Если бы ты знала, как давно я ни с кем не целовался!»
— Ты имеешь в виду, в мужском роде?
— Ну да.
— А в женском? Кто тогда я?
— Ты, Даш, — бобылиха. Типичная такая бобылиха. Но очень симпатичная.
Она здорово улыбается. Ей хочется улыбаться в ответ.
Мои рыбки все плавали. Интересно, они спят спокойно? Или оставляют на ночь дежурного на случай нападения акулы? Вряд ли. Они слишком красивые для того, чтобы быть умными. А чего ждет акула — вопрос. Наверное, наслаждается своей властью.
Секретарша пришла в короткой юбке. У нее красивые ноги. Почему она все время в брюках ходит?
Мы сидели втроем: я, Даша и Саша. У него, как всегда, на коленях собака. Девушки проходят мимо и млеют от восторга.
Ресторан битком.
Полно девиц. Второй состав. Скамейка запасных.
Саня берет у кого-то телефон.
Даша тоже в восторге от собаки. Им всем как будто чип один и тот же в голову вставили.
Может, Пете позвонить?
Объявилась радиоведущая. Я думал, она еще раньше позвонит. Интриговала. Я и забыл про нее.
Хотя она ничего. Любительница заглатывать микрофоны.
Договорились на завтра в Третьяковке. В ресторане.
Саня рассказывал, как заполучил мисс мира.
— Я ее в ресторан приглашаю, она — нет. В клуб — нет. Думаю, что делать? Говорю, пошли в кино? Она посмеялась и согласилась. На шесть часов. Говорю, фильм тебе точно понравится. Какой, не скажу — сюрприз. В общем, запутал. Звоню в «Романов», снимаю весь зал…
— Да ладно? Прикольно.
— Стоит трешку. Заказываю официанта, все дела. Мы приходим, она спрашивает: «Чего это народу нет?» А я говорю: «Кинотеатр дорогой, никто не ходит». Но потом она въехала. Когда официанты с «Кристаллом» появились.
— Ну ты красавец, Вась. И чего?
— Того. Без проблем. Такой романтик — кто устоит?
— А какой фильм-то?
— «Двойной удар».
— Понял.
17
Утром позвонила Даша. Мы еще спали.