Про медведя и евреев и другие истории. Сборник повестей
Шрифт:
Медведь понимал птичий язык, но отвечал на медвежьем: он качнул пару деревьев, так что те затрещали, и птицы разлетелись.
Меховую отбивную он есть не стал – уж слишком много с ней возни и так не сильно голоден он был.
Тем временем за кустами на тропе раздалось шипение. Это остановился автобус. Из него медленно выходили люди. Потом другие люди также медленно влезали в него, и автобус унесся дальше, на север.
Смутная идея посетила медведеву голову… а что если и он поедет дальше на Север в автобусе – он бы мог сойти за пассажира, если бы имел бейсбольную шапку и твердо стоял на задних лапах. Сначала эта идея была очень смутной, но чем дальше шел медведь вдоль тропы, тем идея эта принимала все более конкретные формы, типа хорошо бы еще иметь рюкзак за спиной, газету и наушники на ушах.
К тому времени на лес опустилась ночь. Медведь выбрал себе ложбину под большой сосной, откуда замечательно просматривался небосвод, улегся и начал ждать. Когда небо потемнело настолько, что на нем замерцали звезды, он нашел среди них созвездие Большой Медведицы, пересчитал все его звездочки и заснул.
Часть вторая
17-ти летний Янкель Берстайн любил свою работу. Теперь его голова была занята не только непонятными историями про жизнь доисторических еврейских племен, их хождениях по пустыням и битвах со скотоводами других племен за пастбища. Теперь он работал в ювелирном цеху вместе со всеми своими братьями и сестрами, тетками, дядьками и кузенами.
Его голова, не занятая никакими тривиальными познаниями, теперь была полностью посвящена названиям различных ювелирных номенклатур и местам, где они хранились. За несколько месяцев работы он запомнил абсолютно все и знал лучше любого компьютера, сколько и каких изделий или запасных частей к ним у них в цеху имелось.
Худосочный, с вечно шмыгающим носом, в засаленном сюртуке одного из старших в семье, он носился, как челнок между этажами и комнатками, подносил недостающие детали и уносил готовые изделия. У него даже не было времени присесть и выпить свое дневное молоко с ломтем вчерашнего штруделя.
Трое из его дядей и одна тетка смотрели на него с надеждой, что они выдадут замуж за такого работящего паренька одну из своих дочек. Дочкам было это сказано, и они поедали Янкеля глазами, когда бывала такая возможность, и слали ему эсэмски всякий раз, когда ходили в туалет по нужде.
У Янкеля не было времени быть с ними галантным кавалером, он просто измерял глазами видимые и невидимые прелести всех женщин, не исключая кандидаток, и не выделял никого особенно.
В 5 часов вечера большой автобус останавливался недалеко от их 47 улицы, и все спешили занять в нем удобные места. Автобус это был не обычный, рейсовый или экспресс, а чарторный. Его нанимали для своих работников хозяева 4 ювелирных компаний, и каждый день недели, кроме субботы, автобус привозил в Нью-Йорк и увозил из города –домой одну и ту же группу людей. Все они жили в одном маленьком городке за рекой, на севере от большого города. Иногда автобус запаздывал на несколько минут, и работники ювелирных бизнесов вынуждены были стоять в самом центре Нью-Йорка и ждать. Своим внешним видом они были похожи на театрализованное шествие, представляющее картину 19 века. Тысячи туристов, гостей города, проходя мимо, именно так о них и думали и пытались распознать среди предполагаемых актеров знаменитости.
Иногда в ожидании автобуса ювелиры курили сигареты. Туристы находили такое недоработкой в постановке, как несоответствие с исторической действительностью и недобро смеялись.
Ювелирам было все равно, где они находятся, как они выглядят, кто все эти люди вокруг и почему они смотрят на них с таким интересом. Не интересовали их ни сверкающие рекламы величиной в 20-ти этажные дома, ни одетые диснеевскими характерами ханыги, предлагающие туристам сфотографироваться с теми за деньги.
Все ювелиры были, как один аутистический организм в ожидании автобуса.
Если время ожидания переваливало за 2 минуты, ювелиры начинали не на шутку волноваться. Они делились на разнополые и возрастные группы и страстно обсуждали задержку транспорта. Речь их была, на удивление, артикулярной и легко доступной постороннему уху. Проходящие мимо туристы этому не удивлялись – у всех актеров должна быть отличная дикция и произношение, иначе как бы можно было их понять с галерки. Не удивляли туристов и темы горячих обсуждений: подумаешь, какой-то около революционный бред позапрошлого столетия.
Но слушали говорящего далеко не все. А если быть еще точнее, то не слушал его никто. Каждый, кто желал что-то сказать по теме или без нее, просто ждал своей очереди – 3 мгновений затянувшейся паузы оратора, чтобы произнести свое. Если пауза была прервана преждевременно, то два оратора говорили громко о разном, и между ними могла возникнуть склока.
Неистовые речи вели исключительно мужчины, а женщины стояли в стороне с отрешенными лицами и придерживали свои парики при сильных порывах ветра. Большинство из них, несмотря на юный возраст, отличались полнотой тела, неестественно белым цветом кожи и плоскостопием.
Хотя все ювелиры знали друг друга долгое время, но в разговоры никогда не вступали с работниками не своей компании.
Мужчинам нельзя было заводить разговора с женщинами, а женщинам с мужчинами, но можно было обсуждать противоположный пол между собой.
К счастью, у всех у них были телефоны самых последних моделей, и религия не запрещала ими пользоваться.
Когда, все-таки, их гигантский автобус медленно высовывал свое рыло из-за угла, весь этот еврейский ювелирный организм охватывала дрожь восторга. Глаза каждого из них светились явным огнем непоколебимой веры во всевышнего – ох не напрасно они молились последние 4 минуты за их счастливое возвращение домой. Ох, не напрасно.
Все улыбались вымученными улыбками, как чудом уцелевшие бойцы, оставшиеся невредимыми после кровавого побоища. В автобус, однако, никто не торопился – менее активные мужчины и женщины ждали, когда часть более активных мужчин обойдет автобус по крайней мере два раза, полупит своими игрушечного размера ботиночками по непробиваемым колесам и убедится, что ничего не отвалилось, в то время как другая часть активных мужчин с пристрастием ревнивых жен выкрикивают упреки водителю… где он шатался так долго.
В конце концов, ювелиры рассаживались, и начиналась обычная перекличка. Представители всех четырех компаний должны были убедиться, что их работники находятся в автобусе и готовы к отъезду домой.
Поскольку все четыре компании были равными плательщиками за наем автобуса, то все четыре представителя этих компаний одновременно, перекрикивая друг друга, называли имена и фамилии своих работников. Это напоминало что-то среднее между курятником и призывным пунктом израильской армии.
Перекличка имен необходима потому что в автобусе категории люкс установлены глубокие кресла с высокими спинками, из –за которых невозможно увидеть ювелиров, если они не подадут свой голос.