Про медведя и евреев и другие истории. Сборник повестей
Шрифт:
Берстайны из админисртации только разводили руками, как в танце:… ну если помогает, так и пусть помогает… и покупали для него пару блоков сигарет в неделю. Кори на свое здоровье не жаловался, а работал, как и все другие – 6 дней в неделю.
В не сварочное время дня или ночи он носил темные очки из мало прозрачной платсмассы, которые выдавались врачами легально слепым людям. Вот и сейчас он сидел, развалившись, с полуоткрытым ртом, но вовсе не спал, а следил под музыку в наушниках за точкой автобуса на экране GPS.
Янкель тронул Кори за плечо и получил от него таблетку с батарейкой
Хотя Кори и Янкель не были друзьями, но иногда между ними возникали разговоры.
Кори совсем не пользовался компьютерами, а много читал про все подряд в журналах 50-ти летней давности. Про таблетки с батарейкой он вычитал в журнале Popular Science за 1966 год.
Такие таблетки официально использовались для устранения наростов и мозолей, были предназначены только для наружного употребления и продавались без рецепта в любой аптеке. Батарейки к ним не прилагались и покупались отдельно.
Дорога обещала быть долгой, потому что автобус все еще не выбрался из Манхаттана, но за это никто из пассажиров не переживал.
Янкель слушал Бенсенхерст Блуз, бруклинского исполнителя с большим потенциалом сорвать остатки своего голоса уже к следующему альбому. Музыка завораживала Янкеля драматичностью пауз в ностальгической истории про утерянную родину, которая была под другой звездой. Кори рассказывал, что исполнитель был когда-то евреем, но потом поменял религию на блуз и что его музыка импонирует евреям потому, что в ней много тоски и арамейских (древне-еврейских) слов.
Когда композиция закончилась, Янкель опять тронул Кори за плечо и начал с ним разговор про песню. Как полноценному альбиносу и положено, Кори неважно слышал окружающий мир, но это не мешало его радости общения с единомышленниками. Чтобы не отвлекать от занятий остальных пассажиров автобуса, Кори и Янкель перегнули свои тела через подлокотники сидений на середину прохода и нашептывали друг другу прямо в уши комплименты Бенсенхерст блузу. Так продолжалось некоторое время, пока Кори не углядел коробки с лакехом в сетчатом мешке. Ему захотелось сладкого, и он попросил Янкеля продать ему одну коробочку. Янкель подумал про себя, что не будет большого горя, если брату и сестре достанется одна коробка сладости на двоих и достал упаковку. Пока Янкель разбирался, какую из коробок лучше открыть, Кори, как страстный любитель печати, бесконтрольно стал читать обертку – желтую страницу из телефонной книги. Страница была на букvу Б и просто кишела медвежьими фамилиями. Одних только Берманов было с треть листа, не говоря уже о других Берляевых и Беркиндов.
Тем временем коробка с леках была открыта, и они угостились первыми ромбиками.
Кори вытянул за провода таблетку изо рта, чтобы не мешать две мидии и сказал: «Медведи, евреи и мед – эти три понятия связаны друг с другом нерушимыми узами. Мы, евреи, очень любим мед с незапамятных времен и исторически используем его в нашей пище. Медведи, с другой стороны, тоже любят мед и именно поэтому их народность зовут медведями, сокращенно от ведующих мед. Таким образом именно мед может быть соединяющим нас звеном. Вполне возможно, что народность медведей одно из утерянных еврейских племен, которое развивалось по иным законам.»
Янкель
Оба замолчали и потянулись за следующей порцией сладости. Как в подтверждение сказанного и услышанного, они обратили теперь внимание и на коробку с леках. На ней была изображена молодая женщина, кормящая чем-то медвежонка. Кори, должно быть, не поверил своим глазам за пластмассовыми очками и задрал их на лоб, как это принято у сварщиков: на коробке по-прежнему был медвежонок и женщина.
От глубины потрясения их разговор зашел в тупик, потому что теоретически линия горизонта была достигнута.
Янкель подумал, что жить с медведями совсем необязательно, если они менее развиты, но помогать им они должны, если евреи с ними одного племени.
Как раз в этот момент Кори, который молчал вовсе не потому, что ему не было что сказать, выдохнул, что медведи в не меньшей степени евреи, чем марокканцы или жители страны Йемен. Янкель ничего не знал об этом, но все равно кивнул в знак согласия.
Оба молодых ювелира себя чувствовали очень хорошо от состоявшейся продуктивной беседы, и только неудобство зависания над проходом в течение долгого времени слегка омрачало их дорогу. Разумеется, свободных мест в автобусе не прибавилось, потому из него никто не выходил, но Янкель все равно крутил головой в поисках и надежде.
На самом заднем ряду никто не сидел, как обычно. Сидеть там было как-то не принято.
Задние сидения не имели подлокотников и предназначены были для лежачих поневоле пассажиров – больных или пьяных. Так Янкель и Кори переместились на заднее сидение.
Теперь, находясь в непосредственной близости, их беседа возобновилась с новой силой. Они вспомнили все случаи дружбы между людьми и медведями, включая бродячих цыган с медведями на цепях, медвежьи цирки, в которых звери ходили по канату, ездили на велосипедах и курили. Кори заметил, медведи умеют делать многое, но делают это неохотно и постоянно огрызаются, как евреи и танцуют тоже, как евреи, довольно неуклюже.
К тому времени автобус выбрался за городскую черту и мчался по извилистому шоссе среди вечно зеленых холомагоров. Уже значительно стемнело. Погода была безоблачной, и в небе загорались первые звезды.
Любка Дупка была очень расстроенной: Янкель не ответил ни на одно из ее телефонных посланий, и теперь еще вместо того, чтобы пересесть к ней во время темноты, устроился на заднем сидении с этим отмороженным Кори. Такие мысли пронизывали оба Любкиных виска в то время, когда на экране бесстрашные африканские пигмеи раскрашивали себя цветной глиной, приготавливаясь к празднику удачной охоты.