Про рыбу рыбеку, или Про то, как я начал писать первую часть синей книги сказок - сказки о животных
Шрифт:
Любомир Фельдек
Про рыбу рыбеку, или про то,
как я начал писать первую часть
синей книги сказок - сказки о животных
В те давние времена, когда Ольга не была ещё моей женой, она жила в доме, где на стене висела картина с нарисованной рыбой.
Рыба лежала на песке, рядом с ней текла река, но у рыбы, наверно, уже не было сил подпрыгнуть и плюхнуться в воду. Под картиной было написано, что эту рыбу зовут Рыбека.
Ольга рыбу очень жалела. Она часто рассматривала картину и думала: "Почему вода в речке чуточку не подымется?" Дни бежали,
– Не делай этого!
Огляделась Ольга по сторонам, но никого не увидела.
– Что оглядываешься, - снова послышался голос.
– Это говорю я.
Тут Ольга заметила, что на картине у рыбы Рыбеки открывается рот.
– Ах, вот оно что!
– воскликнула Ольга.
– А ещё говорят, что рыбы немые!
– Говорят, что кур доят, - засмеялась рыба Рыбека.
– Сама видишь, я же разговариваю! Правда, только когда это очень нужно.
– А сейчас очень нужно?
– Сейчас - да, - ответила рыба Рыбека.
– Ты собиралась подрисовать на картине воду. А разве ты не знаешь, что это картина знаменитого художника и твоя краска её испортит? Да если бы дело было только в картине! Когда вернутся твои родители и увидят, что ты подрисовала воду, у твоего папы волосы станут дыбом, словно колючки у ежа, и проткнут шляпу. А проткнутая шляпа тоже никуда не годится!
– Ладно, - согласилась Ольга.
– Но ведь если я не подрисую на картине воду, ты так и останешься на суше и опять будешь задыхаться!
– Да что уж там, - отвечает рыба.
– Зато не утону...
Так Ольга и не подрисовала воду. И рыба Рыбека продолжала задыхаться на суше. А время шло, Ольга подрастала, вскоре и я стал наведываться в их дом. И вот что однажды случилось.
Ольга заболела. Я сидел возле неё целый день и рассказывал сказки. Сам их придумывал. Теперь уж и не вспомнить ни одной, да и Ольга все забыла, так что никто никогда их не напишет.
Знаю только, что пока я рассказывал, наступил вечер и пора было уходить. Я отворил дверь.
– Спокойной ночи!
– сказал я.
– Спокойной ночи!
– ответила Ольга.
– Погаси свет.
Я погасил свет, потихоньку вышел и затворил дверь. Ольга лежала с открытыми глазами и прислушивалась к темноте. Темнота шумела. Так шумела, что от шума стала раскачиваться мебель. Она раскачивалась и трещала. Этот треск разбудил муху. Муха зажужжала и снова уснула.
– Ты ещё здесь?
– спросила Ольга.
Но меня там уже не было.
– Я слышу, как ты дышишь, - сказала Ольга.
Потом засмеялась и добавила:
– А вот теперь ты стараешься не дышать!
Всё это ей только казалось. Но она не знала, что это ей только кажется.
– Послушай!
– воскликнула Ольга.
– Ведь этак у тебя лопнут лёгкие! Перестань притворяться, что тебя тут нет, и дыши как следует! Прошу тебя!
А через минуту
– Вот видишь, какой ты упрямый! Я же тебя просила!
И вылезла из-под одеяла, потому что собиралась босиком бежать к двери.
– Не делай этого!
– снова проговорила рыба Рыбека.
– Почему? Разве опять может случиться что-нибудь важное?
– спросила Ольга.
– Конечно!
– ответила рыба.
– Не могу же я спокойно смотреть, как ты собираешься заработать воспаление лёгких! Слыханное ли дело, при высокой температуре бежать босиком к двери!
– Но у него могут лопнуть лёгкие!
– воскликнула Ольга.
– Там никого нет, - сказала рыба Рыбека.
– Нет?
– удивилась Ольга.
– Я же слышала, как он дышит!
– Себя ты слышала, а не его, - убеждала её рыба.
– Нет, его!
– настаивала Ольга.
– Я знаю, это он дышал!
– Ты сама дышала, - возразила рыба Рыбека.
– Просто вы дышите очень похоже друг на друга.
На следующий день я снова пришёл к Ольге, и она рассказала мне оба случая с говорящей рыбой.
– Это и правда очень интересно, - заметил я, выслушав Ольгин рассказ, - но я поверю тебе, лишь когда услышу рыбу Рыбеку собственными ушами.
– Ну так слушай!
– сказала Ольга.
Она снова хотела встать с постели и идти босиком к двери, чтобы заставить рыбу говорить.
– Не делай этого!
– сказал я.
– Не могу же я спокойно смотреть, как ты собираешься заработать воспаление лёгких! Слыханное ли дело, при высокой температуре бежать босиком к двери! Лучше скажи, где у тебя акварельные краски?
– В ящике письменного стола, - ответила Ольга.
Я выдвинул ящик письменного стола, взял краски и развёл синюю. Окунул в неё кисточку, вскочил на диван и стал подрисовывать на картине воду. Рисовал, рисовал, вода подбиралась всё ближе и ближе к рыбе Рыбеке, а она - ни гу-гу! Вот вода поднялась до хвоста, вот дошла до середины туловища, до головы ей уже подниматься не пришлось, потому что вдруг рыба Рыбека дрогнула и - плюх! скрылась под водой.
Мы с Ольгой ждали, может, она ещё вынырнет и хоть что-нибудь скажет. Но ждали напрасно. Рыба не вынырнула. Её вообще больше на картине не было. Кругом вода, вода и вода...
– Так, - сказала Ольга.
– Знаешь, что ты натворил? Эту картину рисовал знаменитый художник, а твоя вода её испортила. Да если бы дело было только в картине! Когда вернутся мои родители и увидят, что ты подрисовал воду, у моего папы волосы станут дыбом, словно колючки у ежа, и проткнут шляпу. А проткнутая шляпа тоже никуда не годится!
И действительно, не успела Ольга договорить - дверь отворилась, на пороге стояли её родители. И едва Ольгины родители увидели испорченную картину, волосы у папы стали дыбом, словно колючки у ежа, и проткнули шляпу.
– Ну вот!
– воскликнул Ольгин папа.
– Проткнутая шляпа тоже никуда не годится!
– Нет!
– возразил я.
– Нет! Почему же? Из неё вышло бы великолепное сито, которым можно пользоваться на кухне!
– Зачем оно нам?
– воскликнула Ольгина мама.
– У нас уже есть одно сито!