Про то, как вредно спасать драконов

Барбуца Евгения Васильевна

— На рынке рабочей силы.

— А разве таким молодым разрешено работать?

— А она там не работу искала.

— Я не ребенок! — скажет, не скажет?

— Что же она там делала? — с жадным блеском в глазах поинтересовалась Рэйка.

Вот мне интересно, она из бабского любопытства спросила, или из бабского же предчувствия подлянки?

— Воровала, — сказал-таки.

Я внимательно посмотрела на командира. Морда кирпичом, таким тоном о погоде говорить, а не отношения новеньких с коллективом рушить.

Хотя и его понять можно — мне он доверяет так же, как я упырю.

Повисшая тишина начала напрягать.

— Так она не лекарь? — подал голос один из близнецов. Навил.

— Лекарь, — ответила я за командира. — И смею заметить, лучший из тех, что вы могли найти.

— Тогда к чему воровской промысел? — удивился Сэв.

— Я хотела взять то, что врядли бы получила за деньги, — и ни капли лжи.

— Ты так и не ответила, зачем он тебе, — вернулся к заезженной пластинке эльф.

Ну, надо же, он настолько редко что-то говорит, что я даже и не обращала внимания на то какой у него красивый голос.

— Если вы не знаете о его свойствах, то зачем мне открывать вам глаза?

— О чем вы? — отмер Зар.

— О кинжале, подаренном заказчиком, она украла его у меня, — будничным тоном ответил боевой маг.

— Тот невзрачный? Бессмыслица. Я же проверяла его, он ничего не стоит, — глаза девушки лихорадочно заблестели.

— Это допрос? — скучным тоном поинтересовалась я.

— Да это допрос, — я поняла, что командир вполне серьезен.

— Я могу не отвечать на ваши вопросы, — хмыкнула я, прикоснувшись к злосчастному оружию. Мне его еще в таверне отдали.

— Это приказ, — так значит, да? Ну что ж, уважаемый нар Алак, не оценили вы еще моего благодушного настроения.

Я наклонила голову, позволяя волосам свободно падать на лицо. Думай, Сана, думай. Если бы я тогда на площади не заметила такое необычное оружие, я бы не решилась на столь радикальные меры. А так и легенда у меня имеется, и врать не пришлось. Все мною сказанное — чистая правда. Просто, правда у каждого своя, и вера в нее непоколебима.

— Этот кинжал необходим мне в моей практике, — кинула я взгляд исподлобья на начальника.

Трудно так смотреть на человека, сидя на дурной лошади и трясясь среди деревьев.

— Ты же сказала, что не практикуешь, — поморщился Алак.

— Я и не практикую, я провожу исследования.

— Это, какие же? — усмехнулся начальник.

— Разные…. Но сейчас это не важно, да и тебя не касается, — бросила я.

— Меня касается все, что связано с моей командой, — какие мы грозные.

— Командир, помнишь свое обещание?

Народ уже давно молчал, внимательно вслушиваясь в наш спор.

— Отлично помню.

— Я ведь могу и перестать, ему следовать, — наклонила голову набок. — Мои исследования не имеют никакого отношения к твоей команде. Но вижу, тебя не убедили мои слова. Что ж, в таком случае, я покажу тебе кинжал в действии, как ты того желал. Заодно восстановим твою руку.

— Как скажешь, Лекарь.

— Алак, не ожидала от тебя проявления мягкотелости. Долго еще ты будешь терпеть от этой уродки подобное отношение? — возмутилась брюнетка.

Вот и высказано вслух всеобщее мнение. Я уродка. И я даже согласна с этим утверждением, поскольку против правды не пойдешь. Но говорить эту самую правду безнаказанно я не позволю.

— Ну, от тебя, я думаю, он другое терпит, — я подняла лицо к теплым лучам солнца.

Все кроме Алака и Рэйки отвернулись, кто куда, пряча невольные ухмылки.

— Если тебя родители дома не пороли, это не значит, что я момент упущу, — зло прошипела девушка.

Я, конечно, могу указать ей на ошибки, и даже простить могу. Наверное… но не буду. Впрочем, уроки начнутся позже, сейчас разумнее будет разрядить ситуацию. Командир в процесс воспитания не вмешивается, он просто наблюдает за происходящим. Позволяет членам команды обращаться со мной так, как они пожелают. Жаль, что не все могут оценить моей доброты.

— В таком случае, тебе придется стать в очередь, — отстраненно бормочу, размышляя на отвлеченные темы. — Рэйка, а сколько тебе лет?

Вопрос о возрасте я задала не из праздного любопытства.

— Сорок восемь, — от столь резкой смены разговора, она явно растерялась.

— А остальным?

Народ в замешательстве принялся мне отвечать. Выяснилось, что близнецам пятьдесят, Алаку восемьдесят четыре, оборотню сто тридцать, у них совершеннолетие после первой сотни наступает, а Диль не стал называть свой возраст вообще.

— Понятно…

Я начала высчитывать. Рэйка и Алак явно учились в Академии, но выпустились из нее раньше, чем я туда попала. Близнецы, скорее всего, обучались у какого-нибудь архимага, иначе бы я про них знала, опять же разница в возрасте у нас внушительная, не думаю, что они будут интересоваться малолетними студентами, пусть и гениями своего дела. С оборотнем я вообще проблем не предвидела, только пользу. Ну а эльф… эльф это плохо, конечно, но не смертельно.

— Тебе самой-то сколько? — вызывающе вздернула бровь брюнетка.

Я накрутила на палец локон и внимательно его осмотрела. И как же ей ответить? Скажу правду, меня перестанут воспринимать всерьез. Солгу, они это тут же почувствуют. Будь проклята эльфийская кровь. И здесь эти гады успели.

— Рэйка, я как приличная девушка не могу ответить на твой вопрос, в силу своего воспитания. Не при мужчинах будет сказано, — взмахнула я ресницами в сторону командира.

Ее передернуло, и лицо перекосила гримаса дикой злобы.

— Здесь нет ни одного извращенца, который посмотрел бы на седую уродку вроде тебя.