Проблема выбора
Шрифт:
– Мне нет дела до жителей этого убогого городка, как и до всех остальных перечисленных вами, ваше высочество, – Марта побледнела, а ее губы сжались в тонкую полоску. – Назовите истинную причину вашего столь неожиданного решения.
– Хорошо, – я кивнул и вытащил из кармана мешочек с прощальным подарком. – Я скоро уезжаю обратно в Россию. Так что лучше прерваться, пока еще во мне остается больше радостных воспоминаний, чем раздражающих. Я увезу с собой образ своей наставницы, которая прекрасно научила меня познавать женское тело и столь разнообразные постельные забавы. Вот, примите от меня этот подарок, чтобы тоже иногда вспоминать обо мне. – Речь была хороша, я бы даже сам в нее поверил, если бы сумел перебороть себя и выбрать менее холодный и нейтральный тон. Вот и Марта не поверила. Схватив мешочек, она что есть силы швырнула его об стену.
– Это все чушь! И ложь до последнего слова! Я просто надоела тебе! Ты мог взять меня с собой, я смогла бы блистать при императорском дворе…
– Господи,
– Меня никто никогда не бросал! Никто не имеет права меня бросать! Я сама начинаю отношения, и только я сама знаю, когда они могут закончиться! – вот сейчас ее глаза полыхали полноценным безумием, а искаженное лицо никто в своем уме не назвал бы красивым. От неожиданности я отшатнулся и тут она бросилась на меня, занеся руку с ножом для вскрытия писем. Когда я поднимал этот проклятый мешочек, то на секунду выпустил ее из поля зрения, и в эту секунду сумасшедшая Марта схватила со стола нож. Ее движения были настолько стремительны, а удар настолько силен, что мне почудилось в этом нечто мистическое. Мы были с ней одного роста и примерно одной весовой категории, хотя, нет, я все еще слишком худой на мой взгляд, так что, пожалуй, даже изящная, но довольно фигуристая Марта, все же тяжелее меня. к тому же безумие придало ей силы. Тонкий клинок легко преодолел одежду и вошел в грудь. Единственное, что мне удалось сделать, это развернуться таким образом, чтобы удар пришелся в район плеча, не задев ни сердца, ни легких, все-таки Криббе гонял меня серьезно, и реакцию я сумел выработать вполне приличную. Зарычав от разочарования, что не удалось меня убить с первого удара, Марта выдернула нож и попыталась ударить снова, но я уже был к этому готов. Перехватив ее руку в запястье, сумел вывернуть его так, что теперь нож был направлен ей прямо в грудь. Это было больно, чертовски больно, и Марта взвыла, вот только нож из рук не выпустила, несмотря на жуткую боль, которую сейчас испытывала. Из-за ранения, я не сумел удержать ее и вырвать оружие. Она качнулась, пытаясь вывернуться из моего захвата и одновременно ударить, вот только я не был ее мужем, и меня последний год учили уходить от подобных ударов. Я качнулся вместе с ней, и почувствовал, как зажатая рука с ножом словно куда-то проваливается. Марта внезапно перестала сопротивляться и встала прямо, а искры сумасшествия исчезли из темных глаз, уступая место прямо-таки детскому удивлению. Мы вместе посмотрели вниз: под левой грудью, торчала рукоять ножа для вскрытия писем, лезвие которого вошло прямо в сердце. Я разжал сведенные судорогой пальцы, и она молча опустилась на пол. Дверь распахнулась и в кабинет ворвался бледный Румянцев, сжимающий в руке пистолет. Я посмотрел на стоящие у стены часы. Надо же, с того момента, когда Марта бросилась ко мне и до сейчас прошло чуть более минуты. Как раз столько, чтобы Румянцев, услышав крики и шум борьбы, выхватил пистолет и рванул мне на выручку. Я внимательно посмотрел на его оружие, пистолет был не заряжен.
– Ты его собирался в нее кидать что ли, – плечо пронзила острая боль и я застонал, прижав руку к ране.
– У вас кровь, ваше высочество, – прошептал Петька. – Вы ранены?
– Да, ранен, но мне всяко лучше, чем сейчас фрау Олаф. Позови кого-нибудь из совета, кто живет неподалеку.
– Вас надо перевязать…
– Мне надо оправдаться здесь и сейчас! Все в этом проклятом городе знают, что Марта Олаф невполне нормальная. Но убийство одинокой, якобы беззащитной женщины – это убийство беззащитной женщины, как его не назови, и даже герцоги не могут творить, что им заблагорассудится. Скажи, что я пришел кое-что уточнить о ее муже, но отказал фрау в ее просьбе освободить супруга. Тогда она бросилась на меня с ножом, и я вынужден был защищаться. Да и, прихватите
Румянцев выскочил за дверь, а вскоре послышался топот ног, видимо, прислал гвардейцев, чтобы они за мной проследили. Мне же действительно становилось все хреновее. Тяжело сев на стул, я достал платок и с силой, которой осталось не так чтобы много, прижал его к ране, чтобы хоть немного остановить кровь. Мой затуманенный взгляд остановился на лежащем на полу теле.
– Все, баста. С этого момента только супружеская постель и никаких походов налево, – пробормотал я, глядя как в комнату вбегают гвардейцы. В конце концов, ранила она меня в левую руку, а с помощью правой я вполне сумею время до женитьбы пережить. И вообще, в который раз убеждаюсь, что все беды от баб. Так что по приезду я и от тетки буду подальше держаться, а то мало ли, что ей в голову придет, ее наследственность доверия мне нисколько не внушает. Я закрыл глаза, чувствуя, что начинаю уплывать, сказывалась потеря крови. Последнее, что я помню, это чьи-то крики, резкая боль в плече, но даже она не смогла заставить меня открыть глаза, а потом чувство полета, следом за которым пришла темнота.
Глава 18
– Чем вы только думали, ваше высочество, оставаясь наедине с этой женщиной? Она же просто одержима дьяволом, вот помяните мое слово, – продолжал бубнить Федяев, помогая мне надевать осточертевшие сапоги. На последней фразе он перекрестился, я же только хмыкнул.
Рука все еще полноценно не двигалась, то есть, в седле я уже сидел вполне уверенно, шпагу правой рукой тоже мог удержать и даже довольно неплохо ей действовать, а вот в таком деле, как надевание сапог, приходилось пока прибегать к посторонней помощи.
Вообще мне повезло и узкое лезвие прошло так, что ничего слишком важного не задело. Сознание я потерял от банальной кровопотери, да еще и от того, что адреналин схлынул немного не вовремя. Оправдали меня полностью, посчитав, что мне очень повезло, что я вообще остался жив. Рана заживала хорошо, без нагноений, вот только с сапогами возникали периодические проблемы, да, как бы стыдно не было признаваться со штанами, когда в сортир ходил.
Молнию, которую можно было застегнуть и одной рукой, на сапоги, да и на брюки пока что не делали. Ее вообще пока не придумали, и я не буду придумывать, слишком сложное получится производство для современного оборудования. А это в свою очередь выльется в большие затраты.
Да, вот что-что, а деньги я считать научился. Даже и не скажешь, что наследник престола огромной империи. Впору самому брать иголку и нитки, чтобы чулки штопать начинать, как одна мне еще незнакомая немецкая принцесса делает, потому что немецкие герцогства реально были нищими. Не все, конечно, но большая часть совершенно точно.
– Я не удивляюсь тому, почему граф Румянцев поступил настолько опрометчиво, его последняя выходка наделала переполоху в Петербурге, шутка ли, в одном исподнем, босиком, от очередной пассии бежал. Точнее не от пассии, конечно, а от ее мужа. С ним понятно все. Но, ваше высочество, как вы не подумали, что эта женщина может быть опасна? – Федотов оседлал своего любимого в последние дни конька и, похоже, не собирался с него соскакивать. Я стоически молчал. Меня уже неделю воспитывают все, кому не лень, и повод у всех один – прочитать нотацию на тему: «Как я умудрился допустить собственное ранение, которого вполне можно было избежать».
Я молчал, потому что не знал, что ответить. Не себе, про себя мне все уже давно было известно, а им. Тем людям, которые окружали меня, которые искренне переживали за меня, и которым было не все равно, жив я, или уже окочурился.
Не мог же я сказать верному Федотову, что как только принял решение вернуться в Россию и постараться стать нормальным императором, я испугался. Испугался до дрожи, до медвежьей болезни, что облажаюсь, что не справлюсь. Я не управленец, не физик-ядерщик, который параллельно на оборонку полжизни корячился, не бывший спортсмен, не сыщик, не военный. Я всего лишь обычный нефтяник. Который любил хорошо покушать и покувыркаться с хорошенькой женщиной. У которого из всей семьи даже кошки никогда не было, классический бобыль, с уже начавшим образоваться пивным животиком. Кого я хочу обмануть? Я не гожусь на роль императора, никогда не годился. Но я принял решение постараться. И, черт мен подери, я буду очень сильно стараться.
Знал ли я, что Марта может напасть на меня, получив прямую отставку? Ну, точно не знал, но предполагал. Правда, надеялся, что она, как и все маньяки, любит последовательность, то есть, ежели она муженька пыталась ножницами пырнуть, то за ножницы всегда будет хвататься. И я тщательно осмотрел стол, немного успокоившись и расслабившись, не увидев там ножниц. К слову, ножей я тоже не увидел, а это говорило только о том, что она принесла нож с собой. Потом, оставшись один я вспоминал каждый шаг, каждое наше движение: нет, хоть мне и показалось тогда, что она где-то на столе нашла нож, мне именно что показалось, на столе точно его не было. На том столе вообще ничего не было, он был пуст. Эта сумасшедшая принесла с собой нож, потому что каким-то шестым чувством чувствовала, что разговор может ей не понравится. И, как оказалось, выбор оружия был для нее непринципиален.