Проблески золотого детства
Шрифт:
И произошло го же самое. Даже этот борец, который был так смел - он боролся всю свою жизнь… Но, подойдя к краю, неожиданно произошла перемена, потому что склон был таким, по крайней мере, пятнадцать метров вниз, а река была девять метров глубиной, а камни были такими, что вы не могли проконтролировать, где вы приземлитесь, и вы могли удариться о них. И, стоя не вершине холма… ветер был так силен, что вы могли быть просто убиты.
Он просто остановился там и сказал: «Прости меня». И он сказал своему сыну: «Сын, иди домой. Это не наше дело. Пусть он делает это -возможно, он что-то знает».
В тот
Железнодорожный мост был самой высокой точкой над рекой, естественно, потому что во время дождей река поднимается так высоко, что мост всегда должен оставаться над ней. А на мосту всегда ходили два охранника, по двум причинам: первая, чтобы никто не совершил самоубийства, потому что это было место, где люди совершали самоубийства… Просто падения оттуда в реку было достаточно. Вы никогда не достигли реки живыми, вы задыхались где-то посередине. Было так высоко, что просто взгляд вниз вызывал у вас тошнотворное чувство.
И второе, люди боялись революционеров, которые палили бомбы, взрывали мосты, сжигали поезда. Разрушить этот мост имело для революционеров большое значение, потому что такие мосты соединяли две части провинции. Если мост был бы сломан, армия не смогла бы пройти, тогда революционеры могли делать что угодно в другой части, где не было воинских подразделений Так что эти охранники находились там двадцать четыре часа в сутки. Но они знали меня.
Я объяснил им: «Я не собираюсь ни совершать самоубийства, ни взрывать ваш мост. Па самом деле, я хочу, чтобы этот мост тщательно охранялся, потому что это мое место. Если его не будет, то не будет самой высокой точки для моих прыжков».
Они сказали: «Это твоя тренировка?»
Я сказал: «Это моя тренировка. Вы можете смотреть, и как только вы увидите, то поймете, что у меня не существует других желаний».
Они сказали: «Хорошо. Мы посмотрим».
Я прыгнул. Они не могли этому поверить. Когда я вернулся и спросил их: «Вы не хотели бы попробовать?», они сказали: «Нет, но тебе всегда можно, ты можешь приходить в любое время. Мы видели, что ты сделал это г такой легкостью, но мы не можем прыгнуть, мы знаем, что здесь умирали люди».
Мост был известен, как Мост Смерти, и это было простейшим, самым дешевым способом совершить самоубийство. Даже если вы покупали яд, на это уходили деньги, но с того моста это было просто и легко. Река была там очень глубокая и сразу уносила вас. Никто даже не находил ваше тело, потому что через насколько миль она сливалась с другой рекой, огромной рекой, и вы исчезали навсегда.
Видя страх на лицах охранников, видя страх у борца, я просто начал удивляться: «Возможно, я упускаю перемены, возможно, они должны быть, потому что это защита». Но когда я начал подрастать а я рос, а не становился старше. С самого своего рождения я рос, рос, рос. Никогда не думайте, что я становился старше. Только идиоты становятся старше, все остальные растут.
Когда я начал расти, я начал осознавать свою прошлую жизнь и смерть, и я вспомнил, как легко я умер не только легко, но и с энтузиазмом. Мой интерес заключался больше в знании непознанного, что было впереди, чем в познании того, что я видел.
Я никогда не оглядывался. И это был принцип всей моей жизни не оглядываться. В этом нет смысла. Вы не можете вернуться назад, так зачем же терять время? Я всегда смотрю вперед. Даже в момент смерти я смотрел вперед.
***
Один из моих учителей обычно так начинал занятия каждый день: «Сначала выслушайте мои условия. Я не принимаю головную боль, я не принимаю боль в животе. То, что я не могу обнаружить, я не принимаю. Да, если у вас жар, я принимаю это, потому что я могу померить пашу температуру и узнать, что она высокая. Так что помните, никто не может отпроситься по причинам, которые нельзя доказать. Даже доктор не может доказать, есть ли головная боль или нет». Он не давал уйти почти всем, потому что вы должны были изобразить видимую болезнь, только тогда вы могли уйти, но мне нужно было найти какой-нибудь обходной путь, потому что его условие было неприемлемо.
Он был старым человеком, так что все, что я делал, происходило ночью… Он был стар, но очень силен и очень заботился об упражнениях, о прогулках, так что он обычно вставал рано, в пять часов утра, и в темноте совершал длинную прогулку. Я просто положил несколько банановых шкурок перед его дверью. Утром он упал, и у него заболела спина. Я немедленно пришел, потому что знал об этом.
Он сказал: «У меня так болит спина».
Я сказал: «Не говорите ничего, что не можете доказать».
Он сказал: «Но, могу ли я доказать это или нет, я не могу сегодня пойти в школу».
«Тогда, сказал я, нам с завтрашнего дня надо будет отменить свои условия, потому что я собираюсь рассказать все в школе, что если боль в спине принимается… Какие у вас есть доказательства? Тогда почему не головная боль? Почему не боль в животе?»
Он сказал: «Я думаю, что ты имеешь какое-то отношение к этой банановой кожуре».
Я сказал: «Возможно, вы правы, но вы не можете доказать это, а я верю только в то, что можно доказать».
Он сказал: «Ты можешь оказать мне хотя бы одну услугу: отнеси мое заявление директору».
Я сказал: «Я отнесу ваше заявление, но, помните, с завтрашнего дня вы прекратите ставить эти условия, потому что иногда у меня болит голова, иногда болит живот, потому что я привык есть всевозможные незрелые фрукты — когда вы крадете их из чужих садов, то не можете просить, чтобы они были зрелые. И только до того, как они созрели, вы можете их достать, как только они созревают, люди их собирают. Так что я страдаю от болей в животе». И, конечно, с того дня он прекратил ставить свои условия. Он просто смотрел на меня и начинал урок
Ученики были просто потрясены «Что с ним произошло? Как же его условия?» Я встал и сказал: «У меня очень болит живот».
Он сказал: «Ты можешь идти». Это было впервые… Вечером, когда он пришел к моему отцу, то сказал мне: «Это в первый раз, когда я кого-то отпустил из-за того, что у него болит живот… потому что эти люди так сообразительны и изобретательны». И он сказал моему отцу: «Ваш мальчик опасен».
Я сказал: «Снова вы пытаетесь сделать то, что не можете доказать, вы просто предполагаете. Я просто шел на утреннюю прогулку и увидел, как вы упали, и я просто подошел, чтобы помочь вам встать. Вы думаете, что это плохо — помогать кому-нибудь?»