Проблески золотого детства
Шрифт:
Вот так Пагал Баба представлял меня всевозможным людям. На этом круге я в основном говорю о музыкантах, потому что они были его любовью. Он хотел, чтобы я стал музыкантом, но я не мог исполнить его желание, потому что для меня музыка, по большому счету, может быть только развлечением. Я сказал ему в точности эти слова, говоря: «Пагал Баба, музыка — это низшая форма медитации. Меня она не интересует».
Он сказал: «Я знаю, что это так. Я хотел услышать об этом от тебя. Но музыка это хороший шаг вверх, нет необходимости цепляться за нее, или оставаться с ней. Шаг — это всегда шаг к чему-то еще».
Так я использовал музыку во всех своих медитациях,
Старинный пруд,
в него прыгает лягушка,
беззвучный звук…
Эти слова были много раз переведены. Вот одно из них: «беззвучный звук». «Всплеск» даже лучше. Но индусское слово имеет даже большее значение. Когда лягушка прыгает в пруд, слышится звук -вы можете назвать это всплеском, но на хинди слово это так, как оно звучит: чпак. Будьте лягушкой, прыгните в пруд, и вы узнаете, что такое чпак.
Ек омкар сат нам, настоящее имя истины — это беззвучный звук. Чтобы написать это на санскрите, был создан символ, которого нет в алфавите, это аум. Это не часть санскритского алфавита. Аум — это просто звук, очень значительный звук. Он состоит из а-у-м, а эти три основные ноты. Вся музыка зависит от этих трех нот. Если они становятся одним, то наступает тишина. Если они разделяются то появляется звук. Если они сходятся, тогда наступает молчание. Аум — это молчание.
Вы видели в каждом индуистском храме колокол, но вы не видели в самом деле прекрасного. Для этого вам нужно пойти в тибетскую часть музея. Тибетский колокол — самый прекрасный. Это странный колокол, как чашка, сделанная из многих металлов и у него деревянная ручка. Вы берете его за ручку и начинаете крутить ею внутри чашки. Это делается определенное число раз, например, семнадцать, затем вы ударяете в особом месте, которое отмечено. Это начало и конец.
И с этого места вы опять начинаете идти кругами, и затем ударяете в конце. И странно, колокол повторяет всю тибетскую мантру! Когда человек слышит его в первый раз, он не может поверить, что колокол повторяет в точности тибетскую мантру. По колокол создан для этой цели.
Подобный колокол мне показал тибетский лама. Было просто чудесно слышать, как он повторял мантру. Вы знаете мантру, я рассказывал ее вам. Мантра не имеет значения, но она музыкальна, очень музыкальна; вот почему колокол может создать ее. Если бы в ней был смысл, колоколу было бы очень трудно воспроизвести ее. Колокол это просто тупой колокол.
Ом Мани Падме Хум — колокол повторяет это так ясно, что вы начинаете подозревать, что где-то спрятан святой дух. Но никого нет, ни Святого Духа, никого — только колокол. Вы крутите снова и снова, потом ударяете в определенном месте, и колокол отзывается мантрой.
Колокол в каждом храме в Индии, или в Тибете, или в Китае, или в Бирме — полон смысла, потому что он напоминает вам, что вы можете стать такими же беззвучными, как и колокол, после того, как вы ударили по нему: сначала это полузвук, затем постепенно звук умирает - входит беззвучие. Люди слышат только звук, но тогда они не слышат колокол. Вам надо слышать и другую часть. Когда звук умирает, исчезает, появляется беззвучный звук. Когда звук совершенно исчез, существует полнейшее беззвучие, и вот, что такое медитация.
Я не собирался становиться музыкантом. Пагал Баба знал это, но он любил музыку, и он хотел, чтобы я, по крайней мере, познакомился с лучшими музыкантами; возможно, мне понравится. Он представил меня стольким музыкантам, было даже сложно вспомнить все их имена. Но несколько имен очень известны по всему миру, например, эти три.
Панналал Гхош считается величайшим флейтистом, который когда-либо жил, и это не ошибка, но я выбираю не его. Он рычит как лев, но сам по себе мышь, и это мне не нравится. Мышь, рычащая как лев, в этом лицемерие. Но все равно я должен сказать, что ему это хорошо удается. Это сложное дело, он справляется с этим почти безукоризненно. Я говорю «почти», потому что он не смог обмануть мои глаза. Я сказал ему это, и он ответил: «Я знаю». Я выбираю не его.
Второй человек из южной Индии. Мне он никогда не нравился еще с самого начала. Конечно, я люблю его флейту, возможно, никто не достиг такой глубины, какой он. Но лицом к лицу мы не могли выносить друг друга. Этот человек… Я назвал вам его имя, и я не буду снова его повторять, одного раза более чем достаточно. Мне не нравится ни человек, ни его имя. По его флейта - это лучшее, что появлялось на протяжении веков. Все равно, я не останавливаю на нем свой выбор, из-за того, какой он человек. Если мне не нравится человек, как бы прекрасно он ни играл, я не могу выбрать его первым.
Мой выбор — это Харипрасад. Он очень простой, ни как мышь и ни как лев. Он в точности такой, что означает слово «маджхим». середина, «золотая середина». Он принес равновесие, которое потеряно и у Пан-налала Гхоша, и у человека с юга, чье имя я не собираюсь повторять. Но Харипрасад привнес равновесие, безмерное равновесие канатоходца.
Об этом человеке, Пагале Бабе, я буду вспоминать много раз, по простой причине, что он познакомил меня с большим количеством людей. Когда бы я ни упоминал о них, я упоминаю и о Пагал Бабе. Через него открывается мир. Он был более ценным для меня, чем любой университет, потому что он познакомил меня со всем лучшим, что только возможно.
Он приходил в мою деревню как смерч и завладевал мной. Мои родители не могли ему отказать, даже моя Нани не могла отказать ему. На самом деле, когда я упоминал о Пагал Бабе, все они говорили: «Хорошо», потому что они знали, что если откажут мне, Пагал Баба придет и устроит в доме беспорядок. Он мог ломать вещи, он мог бить людей, и он был так уважаем, что никто не мешал ему наносить ущерб. Поэтому для всех было лучше сказать: «Да… если Пагал Баба хочет взять тебя с собой, ты можешь идти. И мы знаем, говорили они, — что с Пагал Бабой ты будешь в безопасности».
Другие мои родственники, живущие в городе, говорили моему отцу: «Ты неверно поступаешь, отсылая своего мальчика с этим безумным человеком»
Мой отец отвечал: «У меня такой мальчик, что я больше беспокоюсь о старом безумце, чем о нем. Не беспокойтесь».
С Пагал Бабой я путешествовал по многим местам. Он брал меня не только к великим артистам и музыкантам, но так же и в великие места. С ним я впервые увидел Тадж Махал, и пещеры Эллоры и Аджанты. Он был человеком, с которым я впервые увидел Гималаи. Я слишком много должен ему, и я никогда не благодарил его. Я не мог это сделать, потому что он прикасался к моим ногам. Если бы я когда-нибудь поблагодарил его, он бы немедленно приложил руки к губам и сказал: «Просто молчи. Никогда не говори о благодарности. Я благодарен тебе, а не ты мне».