Пробуждение Левиафана
Шрифт:
На Цереру каждый день приходит, скажем, семьсот-восемьсот кораблей. Пусть будет тысяча. Отсчитаем надежности ради плюс-минус два дня от трехнедельного срока — всего четыре тысячи. Конечно, заноза в заднице, но справиться можно. Ганимед — тоже морока. С тамошним сельским хозяйством они ежедневно принимают сотни транспортов. Ну, работы меньше чем вдвое. Эрос. Тихо. Паллада. Сколько кораблей в день принимает Паллада?
Он пропустил мимо ушей почти две минуты записи. Прогнал обратно, заставил себя внимательно слушать, но через полчаса сдался.
Десяток самых активных портов в течение двух дней туда-сюда от срока, когда к ним мог добраться от места гибели «Доннаджера» корабль на эпштейновской тяге, в общей сложности давали около двадцати восьми тысяч рапортов. Можно было сократить работу до семнадцати тысяч, исключив станции и порты, занятые марсианскими военными, а также исследовательские станции, где работали в большинстве люди с внутренних планет. Ну и сколько времени уйдет, чтобы вручную перебрать все журналы портов, если на секунду допустить, что у него хватит глупости за это взяться? Скажем, сто восемнадцать дней — без перерывов на еду и сон. Если просто работать по десять часов в день, ничем больше не занимаясь, он справится меньше чем за год. Немного меньше.
Хотя нет. Были еще способы сократить работу. Ему придется просматривать только эпштейновские корабли. А в любом порту больше местных. Старатели и разносчики на реактивной тяге. Для дальних рейсов экономичнее использовать суда побольше, но в меньшем количестве. Значит, срежем самое малое три четверти и возвращаемся к изначальным четырем тысячам. Все равно на сотни часов работы, но можно подобрать и другие фильтры, чтобы отсеивать только самых подозрительных.
Например, если корабль не мог заполнить полетный план раньше гибели «Доннаджера».
Форма запроса на портовые журналы была устаревшей, неудобной, и несколько различалась для Эроса, Ганимеда, Паллады и прочих. Миллеру приходилось заполнять ее семь раз, для семи разных дел, в том числе по зависшему на месяц расследованию, в котором он числился всего лишь консультантом. Сводки были открыты для всех, так что ему не придется ссылаться на статус детектива, чтобы получить доступ. Оставалось надеяться, что, наблюдая за ним, Шаддид не снизошла до отслеживания запросов в открытые публичные базы. А если и снизошла, он, возможно, получит ответ раньше, чем попадется.
Никогда не узнаешь, повезет тебе или нет, если не попробуешь. К тому же он не слишком много терял.
Когда на его терминале открылась связь с лабораторией, Миллер чуть не подскочил. Техником оказалась седовласая женщина с неестественно моложавым лицом.
— Миллер? Мусс с вами?
— Нет, — ответил Миллер. — Проводит допрос.
Он был почти уверен, что она собиралась на допрос. Техник развела руками.
— Ну, ее система не отвечает. Я хотела сказать, что мы закончили экспертизу по вашему изнасилованию. Ее дружок ни при чем. Это сделал ее босс.
Миллер кивнул.
— Запрашиваем ордер?
— Да, — сказала она, — я уже получила файл.
Миллер вызвал его на экран: «„Звездная Спираль“ от имени станции Церера уполномочивает задержать Иммануэля Корвуса Доуда по обвинению в нарушении безопасности. 494231». Цифровая подпись судьи светилась зеленым. Миллер почувствовал, что губы у него расплываются в улыбке.
— Спасибо, — сказал он.
На выходе со станции кто-то спросил его, куда он собрался. Он ответил — обедать.
Бухгалтерская фирма Аррана держала контору в приятном районе административных зданий седьмого сектора. Миллера сюда заносило редко, но его ордер действовал на всей территории станции. Он подошел к секретарше на проходной — миловидной астерской девушке с россыпью звезд, вышитых на жилете, — и объяснил, что ему нужно видеть Иммануэля Корвуса Доуда. Темно-коричневая кожа секретарши приобрела пепельный оттенок. Миллер отошел, не перегораживая вход, но держась рядом.
Через двадцать минут пожилой мужчина в хорошем костюме вошел в переднюю дверь, остановился перед Миллером и оглядел его с головы до ног.
— Детектив Миллер? — спросил он.
— Вы, должно быть, адвокат Доуда, — весело отозвался Миллер.
— Именно, и я бы хотел…
— Действительно, — сказал Миллер, — давайте разберемся, не откладывая.
В кабинете оказалось чисто и просторно, бледно-голубые стены светились изнутри. Доуд сидел за столом. Он был достаточно молод, чтобы сохранять надменный вид, но достаточно стар, чтобы перепугаться. Миллер кивнул ему.
— Вы Иммануэль Корвус Доуд?
— Прежде чем вы продолжите, детектив… — вмешался адвокат. — Мой клиент занят переговорами на очень высоком уровне. Его база хранит данные на весьма важных людей, занятых военными действиями. Прежде чем вы предъявите обвинение, уведомляю вас, что стану наблюдать за всеми вашими действиями, и, если будет допущена ошибка, вы понесете ответственность.
— Мистер Доуд, — заговорил Миллер, — то, что я собираюсь сделать, — единственный светлый луч за весь день. Если вы сочтете нужным сопротивляться аресту, я это высоко оценю.
— Гарри? — Доуд оглянулся на адвоката. Голос его чуть срывался.
Адвокат покачал головой.
Вернувшись в полицейский кар, Миллер позволил себе не спешить. Доуд, сидевший в наручниках на заднем сиденье, на виду у прохожих, молчал. Миллер достал терминал, ввел время ареста, возражения адвоката и еще несколько мелких замечаний. Молодая женщина в форменном платье из кремового полотна задержалась у дверей конторы. Миллер ее не узнал: она не была замешана в деле по изнасилованию, а если и была, он с ней не работал. На ее лице застыло бесстрастное спокойствие боксера. Она повернулась и вытянула шею, разглядывая стыдливо прятавшего взгляд Доуда. Женщина перевела взгляд на Миллера и коротко кивнула: «Благодарю».