Пробуждение любви
Шрифт:
Брин подняла брови.
— Как приятно для вас, должно быть, что эти деловые обязательства касаются прекрасной Антонии.
Алехандро стиснул зубы.
— Не думаю, что это ваше дело, но все же поясню, что с Антонией меня связывает лишь бизнес с ее отцом, Филиппе.
— Неужели? — Брин откровенно насмехалась. — У меня сложилось совсем иное впечатление.
— Меня это не волнует. — Алехандро глубоко вздохнул. — Вы не имеете права задавать мне подобные вопросы, Брин, — холодно заключил
— Но вы же ужинаете сегодня вместе? — не сдавалась Брин.
Если Алехандро намеревался сделать Антонию своей женой, а значит, мачехой Майкла, то это и ее дело тоже.
— Я — один из гостей, приглашенных сегодня на ужин в дом отца Антонии, — раздраженно, но все-таки пояснил он.
— А-а-а… — пробормотала Брин, с удовольствием наблюдая, как обычно прекрасно владеющий собой Алехандро, не может справиться с раздражением.
— Вы самая… невыносимая женщина!
В ответ на его слова Брин улыбнулась.
— Сочту за комплимент.
— Это вовсе не было комплиментом! — В состоянии гнева его испанский акцент стал более явным. — В вашем обществе у меня не было ни минуты покоя.
Послышался сдавленный смешок.
— Это самые лучшие слова из тех, что вы мне говорили.
Как она бесит! — уже не в первый раз подумал Алехандро. Раздражающая, слишком прямолинейная и саркастичная… Но в то же время он не мог не признать, что в обществе этой женщины ему ни одного мгновения не было скучно. И это его беспокоило.
— Мне действительно нужно идти и сделать несколько звонков. Что теперь? — спросил он, снова увидев на лице Брин выражение неодобрения.
Она пожала плечами.
— Интересно, а когда у вас будет время для Майкла?
— Мы только что пообедали вместе. — Алехандро вновь нахмурился.
— Совместная еда и совместное времяпрепровождение с ребенком — это разные вещи.
Невероятно! Никто никогда не разговаривал с ним подобным образом.
— Скажите, Брин, вы имеете представление о том, как приручают дикого жеребца?
На лице Брин появилось недоумение.
— Тогда я вам скажу, что для этого нужно иметь прежде всего терпение. Сначала следует дать жеребцу привыкнуть к вашему присутствию, звуку вашего голоса. Только тогда вы можете начать дотрагиваться до него, разговаривая с ним. И снова должно пройти какое-то время. Но теперь, когда он уже немного привык к вам, можно попробовать положить седло на его спину и взнуздать. Потребуется еще какое-то время, прежде чем вы сможете сесть в седло. Если же вы попытаетесь сделать все это слишком поспешно, вы только навредите животному и все испортите.
Брин во все глаза смотрела на него.
— Вы хотите сказать, что в отношении Майкла вы применяете те же приемы, что и для приручения дикого жеребца? — спросила она, не веря своим ушам.
Алехандро
— Это испытанный метод.
— Вы… вы… — Щеки Брин стали пунцовыми, глаза запылали гневом. — Вы так же приручаете и женщин? Нежно разговариваете с ними, касаетесь, ласкаете, а уже потом укладываете в постель? — Возмущению Брин не было предела.
Плотно сжав челюсти, Алехандро смотрел на нее с яростью.
— Вы не имеете права…
— Имею, если именно таким путем вы намерены сближаться с сыном! Это просто невероятно, понимаете вы это? — Она покачала головой, все еще не веря услышанному. — Непостижимо! Неужели вам кажется, что управлять чувствами маленького ранимого мальчика можно так же, как приручать жеребца?
— А вы, Брин, никогда не задумывались, насколько трудна эта ситуация для меня?
— Прошу меня простить, Алехандро, — в голосе Брин опять зазвучал сарказм, — но в этой ситуации отнюдь не ваши чувства для меня на первом месте.
— Понятно, что чувства Мигеля для вас важнее. Обо мне же вы думаете лишь самое худшее.
— А как мне думать о мужчине, который шесть лет уклонялся от своих отцовских обязательств.
Глаза Алехандро угрожающе сузились.
— Та-ак… теперь наконец вскрылась истинная причина вашей неприязни ко мне.
— Я никогда и не скрывала ее.
Он бросил на Брин ледяной взгляд.
— Вы не знаете, что произошло между мной и Джоанной семь лет назад.
— Я знаю достаточно, — заверила его Брин. — Джоанна не доверяла вам настолько, чтобы сообщить о своей беременности, не говоря уже о том, чтобы позволить вам участвовать в жизни ребенка.
Алехандро пытался обуздать свой гнев, понимая, что Брин оценивает ситуацию со своих позиций, уверенная, что знает правду о том, что случилось семь лет назад. Но гнев не утихал.
— Я советую вам не судить о том, чего вы не знаете и не понимаете, — холодно произнес он.
Брин вскинула голову, ее синие глаза сверкали.
— Вы холодный и надменный тип. Ваше высокомерие просто безгранично.
Он продолжал смотреть на нее несколько долгих секунд, решая, то ли продолжить словесную баталию, то ли схватить Брин и целовать ее до бесчувствия.
Победило последнее.
Он притянул к себе ее стройное тело, ощутив шелковистость кожи, и завладел нежными губами.
Поцелуй был таким неожиданным, таким страстным, что Брин ничего не смогла сделать, кроме как ответить. Ее руки сами по себе поднялись и буквально вцепились в его широкие плечи.
И вдруг Алехандро отстранил ее и оглянулся на Мигеля. Слава богу, тот не увидел этой сцены.
— Я должен идти. — Широким шагом он направился к дому. Было заметно, как напряжены его спина и плечи.