Пробуждение от лица парней

Валенти Сюзанна

Я провел пальцами по щеке Дарси, привлекая ее внимание к себе, и она посмотрела на меня такими большими глазами, что у меня защемило сердце. Но я подавил в себе всякое сочувствие, еще глубже погрузившись во тьму, которая жила во мне.

— Если он тебя беспокоит, я могу попросить свою стаю заставить его отступить. Обычно мы не беремся за профессоров, но… — я ухмыльнулся, наклоняясь ближе, мои пальцы скользнули вниз, чтобы взять ее подбородок и наклонить ее рот к своему. — Ты этого стоишь.

По крайней мере, у меня будет последний вкус сладости, прежде чем я стану самым

горьким существом, которое она когда-либо знала. Моя рука коснулась ее колена, и она двинулась по дуге моего тела, в ее глазах была потребность, которая требовала ответа. И когда она предложила мне свои губы, я взял их, сначала медленно пробуя их на вкус, а затем схватил ее, крепко притянув к себе. Я погрузил свой язык в ее рот самым грязным способом, который только знал, притянув ее полностью к себе на колени, так что ее платье задралось на бедрах, а мой член встал дыбом. Это должно было быть шоу для камеры, но я потерял себя с Дарси на украденную вечность, овладевая ею, заставляя Вега склониться передо мной самым лучшим способом, который я знал.

Я стонал, когда ее язык встречался с моим во время каждого движения, а ее пальцы сжимали мою рубашку, почти заставляя меня забыть, для чего предназначался этот поцелуй. Потому что это был поцелуй злодея, отвлекающий маневр, призванный дать мне время для сокрушительного удара, который я собирался нанести.

Я вынул из кармана клинок и схватил ее за шею, прижав ее к себе, готовясь пожертвовать частью своей души ради трона.

— Сет, — вскрикнула она, разрывая наш поцелуй, и я прижался к ней еще крепче, не желая упускать этот шанс.

Я схватил ее за пучок и одним чистым движением отрезал его в своей руке, сжав кулак вокруг него, когда пульсация жестокого удовлетворения разлилась в моей груди. Вот так. Дело сделано. Я выполнил свой долг. Но почему это удовлетворение уже начало становиться кислым?

— Нет! — задыхаясь от ужаса, она толкнула меня назад, и я отпустил ее.

Она упала с моих колен на тропинку, ободрав колени, и я позволил монстру во мне полностью взять верх. Мне нужно было устроить хорошее шоу. Нужно было сделать так, чтобы ей было больно, нужно было, чтобы мир увидел ее слабость, чтобы они знали, что никогда больше не будут доверять Вега. Потому что истинные Наследники поднимались, и никто не мог победить нас. Даже порождения Короля-Дикаря.

Один локон синих волос вырвался из моей хватки, упал на землю перед ней, и она схватила его, ее руки дрожали, когда она смотрела на него, ее глаза наполнились слезами.

Я смотрел, как она ломается, не желая отводить взгляд, осознавая, что я натворил. Я могу принять это. Я не собирался чувствовать себя виноватым. Я сделала то, что было необходимо. Это было то, кем я был. А теперь она видела своего врага под ярким светом луны, и у нее не было сил сопротивляться. Значит, я победил. И это было все, что имело значение. Верно?

Довольная улыбка растянулась на моем лице, когда я почувствовал на себе объектив камеры Кайли.

— Я же говорил тебе, что сделаю тебе прическу, — сказал я, мой голос был холодным и высасывал все тепло из мира. — И с тех пор, как Макс рассказал мне маленькую душещипательную

историю, я еще больше решил заполучить их в свои руки.

Ее нижняя губа задрожала, и слезы потекли по щекам, и какая-то волчья часть меня умоляла утешить ее на мгновение, прежде чем я заставил себя остаться на месте. Я был воплощением ее страха, и я играл эту роль в точности. Я практически чувствовал гордость моей матери, когда все это ей расскажу. Может быть, она позволит мне вернуться домой. Может быть, она разрешит мне прийти на лунный поход.

Хихиканье наполнило воздух, и Кайли выпорхнула из кустов вместе с кучкой своих друзей, держа в руке Атлас.

— Я все записала, — сказала она мне с триумфом.

Я не сводил взгляда с Дарси, когда ее ладонь раскрылась, словно она собиралась применить магию, и я бросился вперед, закрывая ее кулак своим, приседая перед ней.

— Ничего личного, Вега, — прошептал я, надеясь, что она поймет, что я действительно имел в виду эти слова. Она была милой девушкой, дело было не в ней. Это все была политика. А политика была грязной. — Это путь фейри. Если ты не хочешь, чтобы все стало еще хуже для тебя, тогда забирай свою сестру и убирайся из нашей академии». Я подмигнул, поднялся на ноги и обнял Кайли в качестве последнего пинка Дарси, не слишком задумываясь о том, сможет ли она после этого снова доверять парням.

— Пойдем в Лунный Досуг, я не хочу пропустить веселье, — сказал я громко, чтобы Дарси услышала меня, держа ее волосы в крепком кулаке.

Одна сбита, одна осталась…

28. Орион

Я стоял по одну сторону от дверного проема в Сфере, оставаясь в тени, пока вечеринка становилась все более бурной, а моя кожа зудела от желания уйти. Но только не домой, а туда, где я оставил Дарси с Сетом, потому что у меня было ужасное чувство, что я совершил ошибку, последовав совету Габриэля.

Тайлер Корбин пробежал мимо меня с Софией Сигнус через плечо, словно он только что похитил ее, и я с ужасом наблюдал, как он споткнулся о собственные ноги, и они упали на стол, разбив чашу с пуншем, и расхохотались, а я провел рукой по лицу: моя терпимость к этой ночи наконец-то иссякла.

Я скользнул за дверь, решив напоследок проверить Дарси. Это не могло причинить никакого вреда. Я следовала инструкциям Габриэля, было десять минут девятого, так что что может пойти не так?

Я прибавил темп, когда обогнул Сферу, сердце билось неловко, в воздухе витало чувство ужаса, которое заставляло меня быть на грани.

Набрав скорость, я добрался до места, где оставил их, и обнаружил Дарси на земле перед скамейкой, ее руки были прижаты к растрепанным волосам, а из груди вырывались сдавленные рыдания. Я застыл, ледяной холод стекал по моему позвоночнику, когда я увидел ее разбитой, точно зная, кто сделал это с ней, и не услышав ни единого слова с ее губ. Осколок ярости, казалось, застрял в моей груди, чтобы никогда не вырваться наружу.

Я должен был хотеть этого. Видеть ее на коленях, когда ее мужество разбилось вдребезги, но вместо этого я чувствовал ее боль так остро, как будто это была моя собственная.