Пробуждение
Шрифт:
– Хорошо. Тем не менее вы должны быть осторожны. Парень кажется безобидным, но он повалил двух опытных полицейских, используя какой-то восточный боевой прием.
Какой еще прием?
– Тогда лучше закрою двери, офицер. Я занималась бухгалтерией и думала, что, может быть, некоторые прохожие забегут в поисках хорошей литературы. Вам нравится читать? У меня есть криминальные романы.
– Спасибо, – он кашляет, – мне больше по вкусу смотреть телевизор.
– Ну, ладно. Удачи в поисках.
– Тебе
– Почему вы так поступили?
Женщина пожимает плечами и подходит к низкому шкафу с чайником серебристого цвета. Я смотрю на узкую спину, пока она гремит посудой.
– Я не люблю полицейских, – объясняет она, – многие из них бездарны. Допускают слишком много ошибок, которые потом сложно исправить. – Она поворачивается с двумя чашками в руке и жестом указывает на стул: – Почему бы тебе не присесть? Выглядишь усталым.
Не хватает решимости. Но соблазн слишком велик. Я медленно опускаюсь на офисный стул и забираю чашку из ее руки. Пробую горячий напиток. Знакомый вкус. Женщина отодвигает свои бумаги, лежащие на столе, и садится напротив меня.
– Как вы узнали, что за мной следят?
Она улыбается и ставит чай на стол. Затем указывает на мое левое плечо. Я поворачиваю голову.
– Ох! – восклицаю с удивлением. Ткань пиджака разодрана.
– В тебя стреляли, – говорит она.
Что-то подсказывает мне: отвечать на подобное не следует. Поэтому я делаю большой глоток чая, который теплом растекается в животе, согревает все тело до кончиков пальцев.
– Я Эми, а как твое имя?
Забавно. Чашка уже полупустая, когда я поднимаю глаза.
– Том… Томас, – отвечаю ей.
Ее лицо становится расплывчатым. Стоило только взглянуть на пол, как он пошел волнами.
– Наслаждайся, Томас, – ее глаза внезапно становятся очень серьезными, – не бойся. Я помогаю таким мальчикам, как ты, – кажется, ее голос какой-то искаженный. Пульс устремляется в уши. Смотрю на чашку. Пальцы расслабляются, и фарфор выскальзывает у меня из рук, летит на пол и падает к ногам Эми.
Она игнорирует расплескавшийся чай на обуви.
Я не люблю полицейских. Многие из них бездарны. Допускают слишком много ошибок…
Боже мой! Пытаюсь сесть, но мышцы не слушаются.
Слезы выступают на глазах.
– Пожалуйста, не надо! – шепчу я.
– Это скоро закончится. Не сопротивляйся.
Темнеет, я чувствую дождь. Он хлещет по моей коже, как осколки стекла.
Кто-то рядом. Я утопаю в счастье.
Эмма
Приговор
– Лгунья!
Крик Кейры похож на брызги ледяной воды. Я так сосредоточилась на Яне, что совершенно забыла о других учениках. Когда смотрю на часы над дверью, то моргаю. Почти пять! Почему никто не остановил меня, когда отпущенные полчаса прошли?
– Эйдан не убивал Якоба! Он хотел вернуться к Лин, а Эмма ревнует и поэтому выставляет его в дурном свете, чтобы не брать на себя вину за предательство и убийство Дина.
– А как ты объяснишь то, что Эйдан ушел? – вставляет Роберт. – С января она держала его в шкафу, чтобы тот не сбежал к Лин?
– Понятия не имею! – говорит Кейра. – Возможно, Эмма убила своего отца, и это настолько шокировало Эйдана, что…
Я вскакиваю и впиваюсь ногтями в ладони.
– Если никто не возражает, мне хотелось бы подождать снаружи, пока не закончится голосование.
Несколько учеников хихикают, но голос Кейры гаснет.
– Ты высокомерная девчонка! Фаррана здесь нет. Советую быть повежливее… – Сделав три быстрых шага, я оказываюсь так близко к ней, что она незаметно вздрагивает.
– Рекомендую ТЕБЕ немедленно успокоиться, Кейра. Потому что Фион не сможет вмешаться, если я потеряю контроль над своим даром.
Она сглатывает и отступает к Брэндону. Но он делает шаг в сторону.
– Если не перестанешь оказывать давление на других, мне придется собрать новый трибунал. Специально для тебя, Кейра.
Не жду их реакции, только поворачиваюсь и спешу к выходу.
После толпы в комнате химии воздух в подвале кажется свежим. За исключением света от зеленого выключателя в конце коридора, вокруг полная темнота.
Мне следовало взять свечу. Кожа липкая от пота, и я начинаю дрожать. Как только я вышла за дверь, едва не опустилась на пол. Я убила собственного отца? Абсолютно абсурдно! И все же. Это заставляет чувствовать себя некомфортно. Как будто это на самом деле – правда. Закрываю глаза и концентрируюсь на чувствах. Повлияла ли на меня Кейра своим даром? Не могу, возможно, папа…
Что-то теплое внезапно касается щеки, и когда я готова закричать, рука закрывает мне рот. Тело реагирует прежде, чем я могу остановить его. Фигура, которая наклонилась ко мне, с грохотом ударяется о противоположную стену. Дверь в кабинет химии открывается, и в луче света от фонарика появляется Брэндон.
– Черт возьми, нельзя ли потише… – шипит он, но остальная часть предложения застревает у него во рту. В ужасе наблюдаю. Что я натворила!
– Ну, извини! – стонет Ян, отскакивает от стены и потирает голову. – Просто споткнулся в темноте.
Брэндон щурится и пристально смотрит на меня. Затем садится рядом и вкладывает фонарик в мою руку.
– Надеюсь, больше не споткнешься, Ян, – говорит он, не отрывая взгляда от меня. Как только за Брэндоном закрывается дверь, я бросаюсь к нему.
– Ян… мне очень жаль, я не знала…
– Эй, все в порядке, – он проводит рукой по моей щеке, и я узнаю это прикосновение, – когда ты пыталась закричать, мне пришлось закрыть тебе рот рукой. Не хотел напугать. Хватит извиняться.
И я просто начинаю говорить и не могу остановиться.