Пробуждение

Майер Виктор

Следующей на очереди была Сара. Конрад выдернул копьё у неё из глаза, отбросил оружие в сторону и затем ловко извлёк цилиндр из её головы. Блок памяти Сары быстро присоединился в кармане капитана к двум другим, уже находившимся там идентификаторам.

Я проследил взглядом за движениями его рук и сказал Линде:

— Как странно… Три маленьких, одинаковых цилиндра. Вот и всё, не считая мёртвых тел, что осталось от наших верных спутников.

— Не совсем одинаковых, господин. — Капитан достал идентификаторы из кармана и протянул их мне. — Посмотрите внимательнее и Вы заметите

отличия.

Я взял один из трёх предметов, лежавших на ладони андроида, и тщательно осмотрел. Его тёмная и гладкая поверхность не была однородной — точно посередине идентификатора проходила неглубокая, узкая борозда, разделяющая цилиндр на две равные части. На одной половине мелким белым шрифтом были выгравированы две буквы — АР, а на другой я обнаружил четырёхзначное число — 1977.

— Вы держите в руках идентификатор Акселя, — сообщил Конрад. — Видите код из букв и цифр? Это инициалы носителя блока памяти и его порядковый номер. Код «АР1977» означает, что данный идентификатор принадлежит андроиду Акселю Рамиресу, его личный номер по классификации Центрального Марсианского Архива — 1977.

Изучив также блоки памяти Тины и Сары, я увидел соответствующие надписи и на них: ТР2018 и СР4124. Я протянул все три цилиндра Линде, и она принялась заинтересованно их рассматривать.

— Личной номер имеет какое-то особое значение? И почему такая большая разница в цифрах? Неужели численность членов гнезда Рамирес так велика? — засыпала она вопросами капитана.

— Личный или, как его ещё называют, порядковый номер — это просто свободное число, которое выдаёт компьютер при рождении каждого андроида. Я уверен, что никакого тайного смысла в нём нет. Чем руководствуется компьютер при выборе или определении номера, мне неизвестно. Инициалы и номер наносятся на поверхность цилиндра для визуальной идентификации личности андроида в случае возникновения непредвиденных обстоятельств.

— Не знаю… По двум буквам и четырём цифрам постороннему человеку наверняка будет трудно определить, кому принадлежал идентификатор… — с сомнением в голосе промолвила Линда.

— У любого ИскИна или киборга, имеющего доступ к хранилищам информации Центрального Марсианского Архива, расшифровка кода не займёт много времени, — заметил Конрад. — А вот у нас с вами, кстати, остаётся всё меньше времени. Напоминаю, нам лучше не задерживаться здесь.

Линда согласно кивнула и вернула цилиндры капитану.

— Ну вот и всё. Дело сделано, теперь можем уходить, — с видимым облегчением обронил он и уже было направился к поджидавшим нас андроидам, как был остановлен неожиданной фразой Линды: — Конрад, мне кажется неправильным, что мы бросаем тела наших товарищей здесь.

— Линда, что ты предлагаешь? Взять их с собой? Похоронить? Где и каким образом? — изумился я. В данных обстоятельствах её замечание показалось мне абсолютно лишённым здравого смысла.

— Сама не знаю, но я считаю, что это неправильно. Впрочем, вообще всё, что здесь происходит — всё неправильно… Хотя ты, конечно же, прав. Забудьте лучше мои поспешные слова, мы уже точно ничего не можем сделать для них…

— Госпожа, для нас, андроидов, наши собственные тела не так важны, как для вас, людей.

Мы всегда можем подобрать замену телу, если блок памяти остался в целости и сохранности. Не сомневайтесь, мы возродим наших товарищей, когда выберемся отсюда и вернёмся на Марс. Гнездо Рамирес вновь восстановит свою численность!

Я взглянул на андроида, силясь понять, верит ли он сам своим словам или просто пытается нас утешить. Но по его лицу, как обычно, трудно было определить, что он думает на самом деле. Кивнув ему, Линда решительно откинула волосы со лба и первой из нас отправилась к Джону и Фрее.

Когда мы опять собрались все вместе, Конрад объявил:

— Итак, мы придерживаемся прежнего плана — идём на встречу с Леной. Первым иду я. Последним в отряде будет Фрея. Джон и Фрея, держите пистолеты наготове и в случае нападения берегите заряды. Я подсчитал, что нас атаковало сорок людей и двадцать пять животных. ИскИны явно не рассчитывали на такое развитие событий, когда выдавали нам снаряжение.

Я подумал о том, что он уже не в первый раз называет парализаторы пистолетами. Насколько мне было известно, назначение и функции у этих двух видов вооружения были совершенно различными и, зная педантичность капитана андроидов, мне показалось довольно странным, что он допускает неточность, говоря об оружии…

— Капитан, прежде чем мы отправимся в обратный путь, я хотела бы донести до всех одну очень важную мысль, — твёрдо заявила Линда. — Я не желаю и думаю, что Кай тоже поддержит мои слова, чтобы подобная бойня повторилась снова! Хотя у нас теперь есть в наличии древнее режущее оружие, мы всё-таки обязаны ограничиваться только парализаторами, нам нельзя больше допускать жертв из числа жителей ковчега. Даже если они первыми нападают на нас, мы не должны забывать, что это тоже люди. Мы не вправе лишать их жизни. Жизнь человека бесценна!

Мне было ясно, что её слова относятся и ко мне, ведь я своими собственными руками отправил двоих дикарей на тот свет.

Наверное, моё смятение было явно написано у меня на лице, так как Линда решила несколько смягчить тон:

— Я всё понимаю, это было продиктовано необходимостью, но постарайтесь, пожалуйста, впредь избегать таких экстренных мер. Кстати, Конрад, когда все эти люди — те, кого вы не убили их же оружием, очнутся? Когда закончится действие парализаторов?

Джон и Фрея смущённо переглянулись, а их капитан спокойно взглянул девушке прямо в глаза и жёстко произнёс:

— Госпожа, у нас изначально не было в наличии парализаторов. Оружие, известное Вам под названием «парализаторы», на самом деле — боевые импульсные пистолеты. Абсолютно все люди и животные, которых Вы видите лежащими на полу, мертвы!

Глава 10

У Линды от возмущения покраснело лицо и округлились глаза, она явно хотела что-то сказать, но так и застыла с раскрытым ртом, пытаясь справиться с нахлынувшими на неё эмоциями. Я был ошарашен не в меньшей степени… Из уст андроида прозвучало чудовищное заявление, в которое цивилизованному человеку было трудно поверить.