Пробуждение

Стоило выйти из портала, как на Стриже скрестились взгляды полусотни спасённых эльфов. Оно и понятно, совсем рядом, только руку протяни, лежали немыслимые сокровища: плоды и саженцы амброзии. Но вид экипированных в броню Древних собратьев внушал закономерные опасения. Пустотники сейчас изрядно походили на Поднебесников, которые и продали бедолаг Паукам.

Теперь, после побега из хорошо защищённой человеческой крепости, ушастые могли выкинуть всё, что угодно. Стриж хорошо помнил, с каким азартом потомки Древних резали друг

Не будь эти самые чужаки хорошо вооружены, возможно, освобождённые пленники уже выражали бы свою благодарность, вспарывая глотки спасителям. А может, как раз намереваются это сделать. В крови гуляет адреналин, воздух свободы кружит голову, а близость немыслимого запаса амброзии обещает исцеление от ран.

При таких раскладах можно решиться и на самоубийственную атаку. С учётом разницы в экипировке и наличии на стороне пустотников пары магов, атака совершенно точно самоубийственная.

Но было бы крайне глупо спасать кого-то только для того, чтобы чуть позже убить.

— Все возьмите амброзию и поешьте, — громко приказал Стриж эльфам. — Вам нужны силы.

Несмотря на уже озвученное раньше разрешение, кажется, до сих пор никто так и не решился сделать это. Может, кто-то и припрятал несколько плодов, но есть их на ходу, словно яблоко из соседского сада, было немыслимым кощунством для остроухих. Святыня, которую многие и видели-то пару раз в жизни, требовала почтительного ритуала.

Вот и пусть занимаются этим, гася возможный конфликт и дав Стрижу время подумать. Пока эльфы побьются лбами об пол или как там у них принято, адреналин уступит место слабости и усталости.

Усмехнувшись, Лёха бросил взгляд на собственную руку. Пальцы мелко дрожали от схлынувшего напряжения. День был непростым.

Несколько эльфов нерешительно протянули руки и трепетно коснулись священных плодов амброзии. Поклонившись, пробормотали нечто похожее на молитву и унесли по одному яблоку в сторону. Следуя их примеру, потянулись и остальные.

Поглядывая на это краем глаза, Стриж размышлял над тем, что делать дальше.

Брать ушастых с собой на базу нельзя. Слишком много могут увидеть, а потом рассказать кому-то вроде ловчих отрядов Пауков. А если оставить их, скажем, на острове без возможности когда-либо уйти, над всеми его обитателями нависнет угроза.

Да, может, в первые дни или даже недели эльфы будут счастливы сменить тёмный каземат на солнечный пляж, но рано или поздно эйфория пройдёт. Кто-то осознает, что никогда больше не увидит семью, кто-то не пожелает принять законы, которые установят чужаки, а кто-то, как водится, решит, что править этим чудесным местом должен именно он.

С точки зрения остроухих дикарей, у пустотников в руках были несметные сокровища. Доспехи и оружие предков, плоды амброзии и самое главное — саженцы.

За такой куш можно наступить на горло совести и перерезать спасителей.

Нет, Стриж не собирался превращать жилую базу пустотников ни в тюрьму, ни в проходной двор. Но и отправлять на все четыре стороны безоружных эльфов, оказавшихся чёрт знает где, тоже нельзя.

«А ты не отправляй, — встряла Белочка. — Вы ведь хотите научиться делать пустотников. Вот полсотни превосходных тел для собратьев. И не нужно думать, что с ними делать».

Мысль показалась пугающе привлекательной.

Действительно, что изменится для этих эльфов после выхода на свободу? Их либо сожрут демоны, либо поймают поднебесники или Пауки. А это та же судьба пустышек. Разница лишь в том, что Лёха может не успеть освободить их до того, как земляки утратят разум.

В самом лучшем случае эльфы доберутся до своих и продолжат влачить жалкое существование дикарей, вечно скрывающихся от охотников. Не милосердней ли прекратить их мучения, дав шанс на нормальную жизнь кому-то из своих, расширив общину? А камеры на полсотни пленников можно организовать без особого труда: на острове для этого достаточно возможностей.

Осознав, что всерьёз планирует оборудование тюремного блока, Стриж ужаснулся собственным мыслям.

Да что с ним такое? С каких пор он начал считать гражданских ресурсом, которым вправе распоряжаться по своему усмотрению? Как много времени пройдёт до того момента, когда он, подобно поднебесникам, решит, что одни разумные по определению лучше других, и введёт в обиход рабский труд?

«Они бы всё равно сдохли без нас», — начала было демоница, но Лёха грубо её прервал:

«Заткнись и дай подумать!»

От пленников нужно избавляться, но не просто бросить на произвол судьбы, а обеспечить нормальными шансами на выживание.

— Павел, — подозвал он китежца.

— Слушаю, командир, — тут же подошёл тот.

— Поговори с эльфами, выясни, есть ли у кого-то на примете племена, которые готовы принять к себе чужаков. Если такие найдутся, осмотритесь с ними, может, кто-то узнает окрестности. Надо понять, доберутся ли они пешком до нужного места.

— Есть!

Китежец тут же направился к группе эльфов.

— Рутгер, Олаво.

Гефестианец и тиаматец развернулись, выжидательно уставившись на Лёху.

— Нужно быстро, но внимательно обследовать эти руины на предмет опасности и ценностей.

— Сделаем, — широко улыбнулся Олаво и оба пустотника скрылись в коридорах древней крепости.

Спасённые остроухие тихо переговаривались, поглядывая на освободителей со смесью благодарности и опасения. Развалины крепости предков интересовали эльфов куда меньше, чем непонятные воины в древних доспехах.

Пустотники, в свою очередь, тоже посматривали на спасённых, ненавязчиво контролируя их поведение. Никто не расслаблялся, не отходил от товарищей, не убирал оружие. Даже марсиане, получив советы бывалых вояк, не торопились прятать клинки в ножны.

Райны видно не было. Вероятно, она всё ещё незаметно присматривала за Вивьен, но полной уверенности в этом не было. Сама вдова восхищённо разглядывала пусть и разрушенную, но всё равно впечатляющую древнюю крепость.

— Интересно, как там дела у нашей Лизаветы? — словно размышляя вслух, спросил Лёха.