Пробуждение
Шрифт:
Конечно, промысловики торгового дома «Гутчинсон Коаль и К°» за двадцатилетний срок аренды Командоров успели здесь добыть сотни тысяч превосходных шкурок. Да и «Русское товарищество котиковых промыслов» тоже зря времени не теряло. Но мистера Гренвилла это не очень смущало. Ведь если поставить разведение котиков на строго научную основу и начать решительную борьбу с браконьерами, то через десяток лет прибрежные воды Командорских островов станут кишеть от пушных зверей. Торгово-промышленная компания «Гренвилл и Колдуэлл» может стать главным поставщиком пушнины на мировом
Долгое отсутствие Дудникова и матросов встревожило Яхонтова. Он уже сожалел, что отпустил с корабля шлюпку: лучше и надежнее сняться бы с якоря и подойти к неподвижно стоявшей шхуне.
Четыре раза часовая стрелка обошла циферблат с тех пор, как отвалила шестерка от борта «Магнита», а по-прежнему оттуда никаких вестей не поступало. Гребцы, которым, вероятно, надоело находиться в шлюпке, поднялись на палубу неизвестного судна и исчезли в нижних помещениях.
«Что там сейчас происходит? — недоумевал Яхонтов. — Идут переговоры? Но какие переговоры может вести Дудников с капитаном судна-нарушителя? Ведь он получил совершенно ясные инструкции: потребовать подойти к нашему борту — и делу конец! Не задержали ли насильно военморов?»
Неясность обстановки удручала командира «Магнита».
«Если еще полчаса не будет никаких изменений, прикажу запустить машины, а боцману — поднять якорь, — решил Яхонтов. — И подойдем к шхуне. А то чертовщина какая-то происходит вот уже второй день. Вчера какую-то непонятную игру затеял капитан шхуны, сегодня встал посреди бухты, как кнехт чугунный».
Медленно тянулось время.
Яхонтову хотелось поделиться своими сомнениями с председателем судового комитета, но тот спустился в машинное отделение и задержался там.
В лучах солнца вода бухты отливала ровным оловянным блеском. Неизвестная шхуна недвижимо стояла на якоре, и никакого заметного движения не было на ее верхней палубе. Тревога не покидала командира. Казалось, она была во всем — во влажном и тяжелом воздухе, в вязкой и тягучей тишине, которая устоялась на корабле.
…В шкиперской кладовой собрались в это время главные заговорщики. Их было четверо: помощник командира «Магнита» Соловьев, боцман Ужов, радист Иголкин и бывший мичман Эразмус. Агент консула Колдуэлла радовался тому, что прятаться ему больше не придется и вот-вот все переменится к лучшему. «Власть Советов во Владивостоке низложена» — такую радиограмму принял Иголкин. Ее передала радиостанция штаба Сибирской военной флотилии открытым текстом.
— Кончилась мужичья власть в Приморье, — сквозь зубы процедил Соловьев. — Пора и на «Магните» установить прежний порядок! Всех судкомовцев и новоиспеченного командира — под арест!
— К чему эта ненужная волокита? — возразил Эразмус. — Я лично считаю: каждому пулю в затылок и — за борт!
— На смену анархии пришла законная власть, и мы начнем действовать с соблюдения законности, — стоял на своем Соловьев. Он руководитель заговора. Его слушались.
— Всех судкомовцев их главный собрал в машинном отделении, — сообщил Ужов. — Они и сейчас там пребывают.
— С них и начнем, — сказал Соловьев. — Вам, Евгений Оттович, вместе с Иголкиным и надежными матросами надлежит атаковать машинное отделение. В первую очередь надо захватить оружие и патроны. Судкомовцы могут оказать вооруженное сопротивление. Это упрямый и… я бы сказал, крепкий народ! Тех, кто не сдается, застрелить на месте! Пленных — в ахтерпик и ахтерлюк!
— А командир и те, кто на ходовом мостике? — поднял голову Иголкин.
— Ходовой мостик я беру на себя, — резко произнес Соловьев. — Вместе с боцманом и его людьми мы захватим головку.
В дверь шкиперской кладовой сунулась чья-то кудлатая голова. Четверо заговорщиков встревоженно обернулись.
— Ну что там? — сердито произнес Соловьев, узнав в вошедшем одного из людей боцмана.
— Шхуна снялась с якоря и направилась к нам, — доложил тот.
— Как только коснется она борта «Магнита» — начнем, — объявил Соловьев собравшимся.
Яхонтов с ходового мостика следил за приближавшейся к «Магниту» шхуной. Там все мирно и спокойно. Он заметил среди стоявших возле носовой надстройки зверобоев Дудникова, и чувство тревоги в нем понемногу утихало.
Шхуна подходила все ближе и вот-вот должна была коснуться корпуса «Магнита».
— Кранцы! Трап! Правый борт! — скомандовал Яхонтов.
Он различил привычный и мягкий стук соприкоснувшихся бортами двух кораблей. А в следующий миг на ходовой мостик вбежал Соловьев.
— Ваша власть повсюду низложена! Вы арестованы! — объявил помощник командира.
Это могло показаться злой шуткой, если бы на мостике не появились вслед за Соловьевым боцман Ужов и еще пятеро военморов, расписанных на верхней палубе.
— Рулевой Рюшин! Сигнальщик! Защищайтесь! — крикнул Яхонтов, выхватывая из кобуры наган. Но едва он успел поднять наган, как сильный удар обрушился на него. Боцман Ужов большим гаечным ключом выбил из руки командира оружие. Кто-то прикладом карабина нанес удар по лицу…
Завертелись перед глазами огненные круги. Заплясали разноцветные зайчики. Мостик уплывал из-под ног командира. Он хватал широко раскрытым ртом воздух, и никак не удавалось ему вдохнуть полной грудью.
Яхонтов лежал на палубе без сознания. Он уже не видел, как сбили с ног рулевого Рюшина. Но и лежа, тот продолжал защищаться и дрался до тех пор, пока боцман Ужов не наступил ему ногой на горло.
Сигнальщика не удалось стащить с сигнального мостика. Его застрелили из револьвера.
Мичман Эразмус и заговорщики сумели захватить из находившихся на корабле под замком несколько карабинов с небольшим запасом патронов. Остальное оружие Николай Павлович Авилов, почуяв неладное, раздал машинистам и кочегарам. И когда мятежники под предводительством Эразмуса атаковали машинное отделение, оттуда загрохотали частые винтовочные и револьверные выстрелы. Люди Эразмуса отпрянули назад, потеряв двоих ранеными. Они устремились по коридору жилой палубы в нос корабля, отстреливаясь на бегу.