Пробужденное пророчество

Вегашин Влад

К этому вопросу неминуемо приходил каждый послушник монастыря Дан-ри. И Ваген всегда знал, кому и как нужно ответить, но сейчас он должен был поступить иначе. Он должен был сказать девочке страшные слова, предложить ей то, от чего сам отказался семьдесят лет назад. И, что самое страшное, Ваген знал, что Арна не поступит, как он. Она взвалит на себя эту ношу.

Впрочем, начинать все равно следовало издалека.

— Кто несет это зло? Люди. Ты предлагаешь убивать их?

— Но ведь не все люди несут зло…

— Не все. Но как ты собираешься отличить одних от других?

— По поступкам.

— А если человека подставили? Или у него были свои причины совершить поступок, который ты окрестишь злом? Или, допустим, злодей имеет жену, детей, которые его любят и в нем нуждаются? Не кажется ли тебе, что ты совершишь безусловное зло, лишив семью кормильца?

— А для чего тогда мы? — резко спросила Арна. Ее лицо потемнело, Ваген чувствовал это, хоть и не видел. — Просто для того, чтобы существовать в собственноручно созданном раю? Отсиживаться в долине, умыв руки, и оправдывать свое бездействие возможностью ошибки?

— Философия Танаа — невмешательство, — спокойно проговорил Ваген. — Каждый, прошедший Посвящение, после того покидает Дан-ри и несколько лет скитается по миру в поисках подходящих нам по моральным качествам людей, которые…

— А этот Орден тоже так себя вел? — Арна даже не заметила, что впервые в жизни перебила Учителя.

— Да.

— Тогда как же их занесло в наш мир? Почему они его спасли?

— Это были люди из нашего мира. Они не хотели видеть, как их родина гибнет, раздираемая войнами Света, Тьмы и Равновесия, и обладали достаточной силой, чтобы не допустить катастрофы.

— Но мы тоже родились в этом мире, и Последователи тоже имеют Силу! Почему тогда…

— Да потому, что не так много знаний, оставленных Орденом, удалось сохранить. Да, у Последователей есть Сила, но ее мало. Стоит Танаа заявить о себе и начать бороться с тем, что ты окрестила злом, как мы прекратим свое существование. Посвященным Последователям хватит двух-трех ошибок, в результате которых погибнут ни в чем не виновные люди, и Сила оставит их. Или, что вероятнее, сожжет изнутри. Если бы вместе с Посвящением новоявленные Танаа получали Дар, тогда это было бы возможно, а так…

— Какой Дар? — тут же подобралась Арна. Она чувствовала, что Учитель неспроста повел разговор в такой плоскости и рассказал ей так много.

— Дар всех разумных Ордена. Умение читать чужие души, иначе именуемое эмпатией.

— А что он дает, этот Дар?

— Танаа, развивший в себе этот Дар, становится Искоренителем. Искоренитель видит Печать, которую мироздание накладывает на душу всякого разумного. Печать, по которой умеющий видеть может определить, несет ли разумный зло в такой степени, когда его действия начинают провоцировать инферно. И таких разумных Искоренитель уничтожает. Дар — или проклятие? — Искоренителя дается редко, но если уж он есть, то преступление не развивать его. Как в пятнадцать лет сделал я…

— У меня тоже есть Дар? — напряженно спросила Арна.

Старик грустно кивнул.

— Да, девочка. Поэтому ты уже стала Танаа, даже не пройдя Посвящение. Иначе ты бы просто не смогла открыть Книгу. Теперь, когда ты знаешь правду, в монастыре тебе не место. Только если откажешься от Дара…

— Я не откажусь.

— Арна, я не буду пытаться тебя переубедить, вижу, ты уже все решила. Но, прошу, подумай еще раз. Быть Искоренителем — страшная судьба. Кроме долга, у тебя не будет ничего.

— А разве мне что-нибудь надо? — она улыбнулась. — Я мечтала об этом, не надеясь, что мечта сбудется, а теперь как минимум глупо будет отказаться от нее.

В саду повисла тишина. Учитель и ученица сидели друг напротив друга, погруженные в свои мысли. Наконец Ваген нарушил молчание.

— Ты хочешь о чем-то спросить?

— Кто ведет меня в Мидиград?

— Творец, — просто ответил старик.

Арна покидала долину Дан-ри спустя час от восхода солнца. Фляжка на поясе, кошель с небольшой суммой денег за пазухой, дорожный мешок за спиной и белый посох в руке. Незрячие глаза Вагена были устремлены на север, куда она ушла. Он очень переживал за свою ученицу, и гордился ею.

— Чистая, светлая душа, — прозвучал рядом знакомый голос.

Не ветке дерева, свесив хвост и сложив за спиной крылья, сидел дракон. Маленький, не более трех футов в длину, но не менее величественный, чем сгинувшие полтора тысячелетия назад его гигантские сородичи.

— Да. Чистая, светлая, и смелая.

— Но дурная… — проворчал дракон. — Ей бы поучиться еще лет пять.

— Что поделаешь, иногда она упряма, как некоторые драконы. Раанист, ты умеешь видеть грядущее. Что ее ждет?

— Ничего хорошего, — солнце играло на броне Рааниста, зеркальные серебристые пластинки переливались всеми цветами радуги. — Все, что ее ждет, начинается со слов «великий» или «жуткий». Великие деяния, жуткая ошибка, великая любовь, жуткая гибель.

— Гибель… Значит, она все-таки умрет.

— Все мы когда-нибудь умрем, даже я. Арна — погибнет. Улавливаешь разницу?

— Жаль, что я не могу пойти с ней, — Ваген словно не заметил реплики дракона.

— Если бы я не лишился способности превращаться в эльфа, я сам пошел бы с ней. Я смотрел вперед — через несколько лет Империя, Париас и хаоситы устроят такое, что к нам вполне может наведаться Серый Вестник, — Раанист вздрогнул, чешуйки на спине слегка вздыбились. — От твоей ученицы будет многое зависеть. Если она, конечно, доживет до этих времен.

— Мне не нравятся твои слова про ошибку…

— А мне вообще не нравится то, что я вижу, — заявил дракон, расправляя крылья. Провожу-ка я ее, — и радужной молнией взвился в воздух.

Осторожно ощупывая посохом дорогу перед собой, Арна медленно двигалась по узкому карнизу, нависшему над пропастью. Любой неверный шаг — смерть. От края карниза до земли — добрых шестьсот футов, а внизу — острые камни. Однако девушка шла уверенно, посох в левой руке помогал не оступиться, пальцы правой придерживались за скалу, к которой Арна прижималась спиной. Карниз был узким — едва ли десять дюймов шириной, но миниатюрная Танаа ступала по нему легко и с кошачьей ловкостью.