Прочнее цепей

Хейди Лена

Я подошла к кровати и присела на неё в полной растерянности. Видимо, артефакт работал в одностороннем порядке: я слышала всё, что говорил мне мужчина.

Да уж, вот ведь дилемма.

Заметила, что Энди застыл в напряжении, как натянутая струна. Он хоть дышит вообще?

Глава 24. Лина

Меня раздирали противоречивые чувства.

С одной стороны, мне было до жути страшно ночевать тут одной. Понимала, что, если кто-то захочет меня похитить, телохранители просто не услышат или не успеют

добежать из соседней комнаты. Про пауков я вообще молчу — эти восьмилапые продолжали мне мерещиться в каждом углу.

А с другой стороны, так быстро вступать в интимные отношения с мужчинами (сразу с двумя!) я была морально не готова. Ведь если они окажутся со мной в одной постели, одними обнимашками дело не закончится, с их-то напором и решительностью. И сексуальностью. Котяры!

Понимаю, что рано или поздно у нас с ними дойдёт дело до секса. Но пока что события неслись слишком быстро, и самые рассудительные тараканы в моей голове подсказывали, что торопиться не надо.

Видя сомнения на моём лице, мне на помощь пришёл Майк:

— Как вариант, можно поставить у дальней стены кровать для ваших телохранителей. Так они будут находиться с вами в одной комнате и быстро придут на помощь в случае необходимости. А ваша постель закрывается от посторонних глаз балдахином. Вдобавок «полог тишины» убирает все звуки.

— Да, так будет лучше всего, — согласилась я, подходя к огромному шкафу с приоткрытыми дверцами. Было видно, что он набит женской одеждой.

— Нет, — хмуро покачал головой Сэм, глядя на управляющего, как на мышь в хлебнице. — Два мужика в одной постели без женщины — это неправильно. Даже если это мой собственный брат.

— У нас будет глубокая психологическая травма, — Тим сделал глазки несчастного котейки. Ну что ты будешь с ними делать?

— Хорошо, тогда поставьте две кровати, — предложила я.

— Но они займут слишком много места, — не сдавался Сэм, буравя меня умоляющим взглядом.

— Не критично, — повела я плечом. — Так что выбирайте: либо вы спите в своих комнатах, либо здесь, у стены.

— Как скажете, госпожа, — тяжело вздохнул Сэм.

Он кивнул брату, и Тим вышел из комнаты, а через пару минут вернулся в компании других мужчин, которые затащили в комнату две двуспальных кровати и быстро удалились.

Да, места они и правда заняли многовато. Но что поделать.

А я тем временем изучала содержимое платяных шкафов. Все наряды, что там висели, были слишком… молодёжными, что ли. В голове не укладывалось, что эти яркие бальные платья с корсетами и эффектным декольте носила престарелая женщина.

Или она их просто коллекционировала? Кто-то собирает кукол или открытки, а она вот подбирала в коллекцию одежду? В пользу этой теории говорило и то, что на многих платьях до сих пор висели не сорванные бирки из ателье. То есть эти наряды никто не носил.

— Майк, а почему шкафы набиты именно этим? Неужели в вашем мире пожилые женщины наряжаются в алые атласные платья с глубоким декольте? — повернулась я к управляющему.

— Нет, госпожа Артея приобрела всю эту красоту не для себя. В последние годы своей жизни она начала вести себя странно. Доктора объясняли это старческой деменцией. Все эти платья она приобрела за год до своей смерти. Говорила, что ей снятся вещие сны. И что скоро к ней в Риверсайд приедет её дочка, Лина, — ответил Майк.

— У неё есть дочка? — насторожилась я. Мне что, придётся отдать ей поместье?

— В том-то и дело, что нет. Госпожа не оставила после себя детей. Наследников нет. Но она очень часто говорила о Лине. Знаете, это прозвучит странно, но я сейчас понял, что она покупала все эти платья для вас. Именно вас она видела во сне. Ваш приезд в Риверсайд. И ваше имя Полина можно сократить до Лина, — огорошил меня Майк.

— Мистика какая-то, — растерянно сказала я.

— Согласен, — кивнул Майк. — Но, если честно, я в это верю. Помню, как-то мы с госпожой Терсен приехали в гости в Риверсайд, и госпожа Артея сказала моей хозяйке, что ей приснился горящий сарай. Та отмахнулась — мало ли какие кошмары бывают. А когда мы вернулись домой, там уже вовсю тушили пожар. Наш хлев, где держали свиней, сгорел дотла, и огонь едва не перекинулся на дом.

— Но я не её дочка, — я в шоке покачала головой.

— Да, но вы так часто снились ей в этом доме, что она в это поверила, — объяснил Майк. — Есть ещё один интересный факт. Её шкатулку с драгоценностями так и не обнаружили. Когда в последний раз госпожа Терсен навещала госпожу Артею в больнице, та сказала, что все её сокровища достанутся Лине. Что дочка их найдёт.

— Офигеть… — ошарашенно пробормотала я.

Мне только мистического квеста по поиску сокровищ не хватало для полного счастья.

— Энди, что-то не так? — спросила я парня, который стоял с несчастным видом, опустив глаза в пол.

— Я… нет, всё так, госпожа. Просто… простите меня, но… могу ли я узнать, где буду ночевать? — спросил он едва слышно и неожиданно опустился передо мной на колени.

Я выпала в осадок:

— Но у тебя теперь есть своя комната. Неужели ты этому не рад? И прошу: не делай так, поднимись на ноги.

Парень тут же подчинился.

— Я гаремник, госпожа, — произнёс он так, словно это всё объясняло.

Майк снова пришёл на помощь и начал объяснять мне ситуацию:

— Гаремники всегда спят в комнате госпожи — на её кровати или на полу. Здесь так принято. В бараке им тоже выделяется место, но там они просто принимают пищу, поскольку рабам не дозволяется есть в хозяйской спальне. Если госпожа отправила гаремника спать в коридор, на улицу или в барак к остальным, то такой раб считается попавшим в опалу. Это большой позор для парня. Как свидетельство никчёмности, того, что он не может удовлетворить женщину. Обычно другие рабы презирают таких бедолаг. Вообще гаремники — это своего рода элита среди рабов, от них зависит очень многое, и даже жизни. Если гаремник хорошо справляется со своей задачей, то госпожа просыпается утром в отличном настроении, все счастливы и довольны. А если хозяйка чувствует себя неудовлетворённой, она начинает срываться на всех, кто попадёт ей под руку. Кого-то может забить до смерти или отдать на растерзание псам. Так что к гаремникам всегда было особое отношение.