Продается поместье с невестой
Шрифт:
Ричард смотрел на девушку все с большим беспокойством.
— Труди, ты ведь говоришь несерьезно, правда? Тобой владеет гнев. Что ты имеешь против этого человека?
Она поднялась на ноги и порывисто подошла к небольшому окну, выходящему на шумную главную улицу.
— Мне трудно объяснить, Ричард, да я и не жду понимания. Просто он мне не нравится. Он… слишком высокомерный и самонадеянный. Покупка дома для него не больше чем каприз. Он уничтожит самую суть «Мызы», а ведь многие люди отмечали ее неповторимую старинную атмосферу.
«На самом деле не это причина отказа, — беспомощно
Ричард подошел к окну и покровительственно обнял Труди за талию.
— Милая, ты не в себе. Сначала говоришь, что не любишь этого человека, потом упоминаешь атмосферу старины. Почему бы тебе не успокоиться и не предоставить это дело компетентному адвокату, то есть мне? В конце концов, я уже доказал, что желаю тебе добра, разве не так?
Она порывисто повернулась к нему:
— О, Ричард, ты вел себя великолепно! Ты проявил столько участия, когда умер папа.
— Нет, девочка моя, все было совсем не так, — весело проговорил молодой человек. — За маской участия скрывался глубокий личный интерес. Коварный план, как завоевать твое расположение, чтобы по прошествии времени мои низкие помыслы восторжествовали и я смог склонить тебя к замужеству.
— Ричард! — Она ответила слабой улыбкой на его дураченье. — У нас было столько возможностей.
— Точно, — согласился он. — Из надежного источника я узнал, что профессор уезжает за границу, а ты снова остаешься без работы.
Труди кивнула в знак согласия:
— Надеюсь, мне быстро удастся найти новое место.
— Но, Труди, зачем тебе это нужно? Девушка мягко высвободилась из его настойчивых объятий.
— Ричард, мне хочется еще какое-то время побыть независимой. Давай не будем больше возвращаться к этой теме. Просто проследи, чтобы сделка с Клайвом Рэнкином не состоялась.
Молодой человек нахмурился и убрал руку.
— Снова возвращаешься к этой чепухе?
— Чепухе? Вот как ты относишься к моим словам?
— Ты действительно была немного не в себе, когда вошла в мой кабинет, — резко произнес он, — возражения против Клайва. Рэнкина в твоих устах звучат нелепо. В любом случае, Труди, — он отвернулся, чтобы зажечь сигарету, — буду с тобой откровенен: слишком поздно, идти на попятный. Дело находится в такой стадии, когда ничего уже нельзя изменить.
— Ничего нельзя изменить? — эхом отозвалась девушка. — Ты совершаешь сделку, даже не посоветовавшись со мной?
— Труди, перестань упрямиться, — гневно ответил Ричард. — Когда умер твой отец, ты без возражений передала дела в мои руки. И не ставила мои действия под сомнения, когда я переселил тебя в Мэриголд-коттедж и привел в порядок все бумаги.
— Я никогда не ставлю твои действия под сомнение, Ричард, — произнесла девушка несчастным голосом. — Просто я считаю, что имею право голоса, когда дело касается моего дома.
— Я не могу расторгнуть договор, — холодно произнес он. — На это есть и еще одна причина, которая, может быть, вовсе тебя не заинтересует: комиссионное вознаграждение от продажи дома я внес в качестве аванса за более презентабельный офис в противоположной части города.
— Понятно, — равнодушно ответила девушка, — тогда действительно ничего нельзя сделать.
Уловив пораженческие нотки в голосе Труди, молодой человек повернулся к ней, и она вдруг поняла, что он пытается повлиять на нее силой своего обаяния.
— Послушай, Труди, согласен, я должен был сообщить тебе о сделке. Понимаю, ты чувствуешь естественное сожаление, но помни, что мы добились самой выгодной цены. Как насчет того, чтобы отпраздновать это событие вместе? Можем пойти пообедать в «Золотой гусь».
Она покачала головой:
— Спасибо, Ричард, но я хочу провести вечер дома. Теперь, когда я больше не работаю у профессора Дэвиса, мне нужно все обдумать.
Труди взяла свою сумочку и решительно направилась к двери. Ей хотелось любым способом избежать легкого, игривого поцелуя, которым Ричард награждал ее на прощание.
Девушка быстро прошла мимо мисс Хардинг.
«А ведь она влюблена в Ричарда», — отстраненно подумала Труди, спускаясь по узким ступеням.
Оказавшись на улице, девушка ощутила прилив счастья от единения с суетливой толпой. Проходя мимо здания муниципалитета, бросила взгляд на башенные часы и ускорила шаг. Она решила убраться в коттедже после чая, привести в порядок одежду, требующую ремонта, что даст ей возможность не спеша обдумать планы на будущее. Городские постройки начали редеть, и вот Труди уже шагала по дороге, вьющейся между разрозненными домиками, которые сохранились здесь с незапамятных времен. Маркет-Брэдбери превратился из деревни в маленький процветающий городок позже.
Мисс Оскотт, библиотекарша, вошла в свой сад, сняла перчатки и заметила Труди. Ее лицо, немного напоминающее лошадиное, просияло, она поудобнее перехватила плетеную хозяйственную сумку и направилась к забору. У девушки упало сердце. Сегодня у нее не было ни малейшего желания секретничать с мисс Оскотт.
«У меня нет подходящего предлога уклониться от разговора», — уныло подумала Труди. Ее коттедж отделялся от жилища библиотекарши только дощатым забором.
— Выглядишь лучше, дорогая моя, — проникновенно произнесла мисс Оскотт. — Некоторое время назад ты была совсем истощенной, но это неудивительно — пережить такую ужасающую трагедию! Вы с отцом были так преданы друг другу! Но мне не следует напоминать тебе об этом, не так ли? — Она замолчала с наигранным замешательством, поправляя свою большую летнюю шляпу, отделанную выпуклыми цветами. — Надеюсь, мало-помалу ты оправишься от потрясения, — продолжала старушка.
Труди смотрела мимо мисс Оскотт на разрушенную башню старой нормандской церкви, чьи древние стены четко выделялись на фоне зеленой кипарисовой рощи. К Действительности ее вернули доверительные слова мисс Оскотт:
— На мой взгляд, во всем этом деле присутствует элемент таинственности. Такой человек, как Клайв Рэнкин, не станет селиться в Маркет-Брэд-бери только ради того, чтобы поправить здоровье.
— Клайв Рэнкин? — резко повторила Труди и мгновенно пожалела о своей горячности, так как мисс Оскотт тут же с интересом вперила в нее свои выцветшие голубые глаза.