Продана в жены

Устинова Мария

Он предложил мне свой коктейль, подтолкнув по полированному подлокотнику дивана.

Я уставилась на запотевший бокал: в молочно-белом содержимом кружили золотые хлопья. Пить наедине с голодным до секса мужчиной — не очень умная идея. Но он напомнил седативный коктейль, которым меня угостили на балконе, а мне нужно немного спокойствия. Я отпила обжигающе холодный и сладкий напиток.

— Зачем ты меня искала? — Зверь сделал приглашающий жест, и я присела на диван.

Между нами было около метра, но мои щеки все еще пылали. Вместо того

чтобы смотреть ему в глаза, я рассматривала кожаную обивку. Мысли путались. А когда я все-таки взглянула прямо, в его глазах просто пропала: Зверь ни капли не был смущен. Верхняя пуговица джинсов расстегнута, а он смотрел мне в глаза, как огромный довольный кот, и не краснел. Теперь я поняла, кого он мне напоминает: тихим голосом, движениями, серой радужкой спокойных глаз — большого хищника, тигра или леопарда. Опасного, но спокойного. Ты точно знаешь, что он может оторвать тебе голову одним ударом, но вместо этого он щурится на тебя, жмурясь от бесконечного удовольствия от жизни.

Я даже забыла, зачем пришла.

— Я слишком тихо говорю? — усмехнулся он, заставив покраснеть меня сильнее.

— Простите, — пробормотала я. — Хотела рассказать о слухах.

Взгляд остановился на повязке. Не слишком высоко и не слишком низко. Видно, как он дышит, как поднимается накачанный живот. Лучше снова диван разглядывать…

— Что ты слышала? — он взял бокал, и я подняла глаза, чтобы увидеть, как губы Зверя сомкнутся вокруг трубочки.

— Что вас ударили ножом по приказу моего отца. Или…

— Продолжай.

— Вашего брата. Потому что у них конфликт, а вы вмешались.

Я думала, он разозлится. Кирилл рассмеялся: откровенно и вкусно, словно его это развеселило от души.

— Может и так, — в глазах еще искрился смех, но улыбка исчезла. — У Руслана и твоего отца давняя вражда. Когда-то вместе дела делали. Думаю, и долг — предлог. Очень уж хочется ему размазать Девина любым способом, да побольнее, на глазах у города. А я думаю… — он взглянул мне в лицо, заставив поднять голову и заправил прядь за ухо. — Думаю, подло мстить маленькой принцессе…

Когда я поняла, что он обо мне и сладострастный развязный шепот, больше подходящий для интимной встречи, мне предназначается, то отвернулась. Не от смущения. От обиды.

— Не называйте меня принцессой. Я скорее бастард, пользуясь вашим языком.

— Ну и что? Ты его дочь, не сомневайся, — уверенно сказал он. — Руслан заказывал расследование. Точно установлено, что девочка, рожденная снежной ночью в резиденции Девина молодой актрисой, ты. Акушерка проболталась. Тебя искали, девочка, так, как Руслан собственных детей не искал.

— Что? — я прищурилась. — В какой резиденции? Я родилась в городском роддоме. Меня родила мама! Это ложь!

— Ты думаешь?

Я от удивления подавилась, а он только улыбался.

— Мама не актриса. Мы едва сводили концы с концами! Она где попало работала, уборщицей! На заводе! Какая актриса, вы ее видели? Видели… Видели, как она выглядела?

От боли

за маму перехватило горло. Больно признавать даже про себя, что она плохо выглядела, а уж вслух… О том, в каком состоянии она была, как болела, я вообще не скажу.

— Вы ошиблись, — вновь повторила я.

Зверь только улыбался, щекотно гладя прядь, и я отпрянула. Если раньше внутренняя стрелка моих сомнений колебалась от плюса к минусу, и я не могла решить, мой отец это был или нет, то теперь убедилась, что меня просто с кем-то перепутали. Черт возьми, может, мама работала у Девина прислугой или уборщицей, помогала при родах той девушке, у нее и так слабое здоровье, а эта сцена окончательно подорвала ее психику. Вот она и выдумала историю с моим отцом, когда сама забеременела. Я скорее в это поверю.

Даже спорить не буду.

— Ты меня порадовала, Лили, — продолжил Зверь. — Молодец… Серьезно подошла к нашему соглашению.

Я облизала губы.

— Что еще? — Зверь заметил, как я маюсь.

— Разве мне не полагается вознаграждение?

Мне нужны деньги для побега и хоть на пару хрустящих купюр я могу рассчитывать? Зверь снова рассмеялся, но полез в карман.

— Зачем тебе? — добродушно поинтересовался он, медленно отсчитывая, словно от моего ответа зависело, сколько я получу.

— Девушке всегда нужны деньги, — пробормотала я. — Чтобы ни у кого не просить.

— Любишь быть самостоятельной? — в голосе снисходительное, но одобрение. — Молодец. Людей с головой в «Авалоне» нет, одни жополизы. Ты другая.

— Да, — горько сказала я. — Знаю цену деньгам.

Он отсчитал пять бумажек. Немного, но больше, чем информация того заслуживала. Я свернула деньги и сжала в кулаке — карманов у меня не было.

— Иди, — кивнул он, удобнее устраиваясь на диване. По сладкой поволоке в глазах я поняла, что он уже не обо мне думает. Уйду, наверное, продолжит развлекаться с Алайной или другой девушкой.

Ну, хотя бы мне не предложил за дополнительное вознаграждение.

При мысли об этом перехватывало горло. Я направилась к дверям, цокая каблуками, с купюрами в потной ладошке, словно шлюха, которая закончила работу и ее выставили вон.

Дверь распахнулась навстречу, на пороге стоял Равиль. Я его несколько дней не видела, и сделала большие глаза.

— Хозяин, разрешите войти.

— Нет, — отреагировал Зверь.

— Хозяин…

— Я сказал, нет! — зарычал он, добавив раскатистых низких вибраций в голос.

— Я хочу извиниться…

Зверь сделал знак рукой, мол, ладно, иди сюда. Когда Равиль подошел, я остановилась в дверях и обернулась. Мне не повторили уйти. Про меня вообще забыли. Кирилл отстраненно пил коктейль на диване, а вот Равиль всей позой выражал покорность.

— Хозяин, прости. Я подвел тебя. Этого не повторится. Не наказывай, прошу.

У меня екнуло сердце, когда вспомнила, какие здесь наказания. Даже дыхание затаила. А Зверь смотрел в одну точку куда-то в пустоту и улыбался.