Продана
Шрифт:
Я быстро нашёл Миллера и Елену в гостиной; она на краю дивана, свернувшись клубочком, а Миллер полулежал на одном из кресел. Даже спящая Елена была самой сексуальной женщиной.
Кивнув Миллеру, я подхватил её на руки. На мгновенье мне показалось, что она проснётся, но Елена лишь ближе прижалась к моей груди. От осознания, что она мне доверяет, — Елена каждый день показывала это, — по моему телу разлилось тепло, а, учитывая её историю, она была в праве бояться и никому не доверять.
— Скоро вернусь, — прошептал я.
Елена весила словно
Нашу кровать.
Блядь, мне нравилось, как это звучит.
Я спустился вниз, чтобы поговорить с Миллером, и когда вошёл в комнату, он передал мне стакан скотча.
Слишком уставший, чтобы снимать пиджак и галстук, я опустился в одно из кресел и опустошил бокал одним глотком.
— Всё плохо? — спросил брат, поднимая бокал к губам.
— Можно и так сказать. — Напиток обжёг мне горло, и я почувствовал как он обжигающе распространяется по телу. Поставив бокал на стол, снял очки и потёр глаза. — Адам Томпсон появился во время бизнес-ланча, чтобы сказать, что у него нет денег, которые он мне задолжал.
Челюсти Миллера сжались.
— Что происходит с этими мудаками? — спросил он сквозь зубы.
— Без понятия, но я отправил очень ясное сообщение. Мне до сих пор приходится разбираться с беспорядком после инвентаризации.
— Хорошо. Надеюсь после Палмера и Томпсона этому придёт конец.
— Тоже надеюсь, — я снова взял стакан и посмотрел на Миллера. — Она расстроилась, что мне пришлось застрять на работе?
Миллер вздохнул.
— И да, и нет. Было бы лучше, если бы ты не говорил ей, что вам нужно поговорить.
Я сел так быстро, что, показалось, упаду с кресла.
— Проклятье.
— Что ты собираешься сказать ей?
— Хочу попросить её остаться. Знаю, что она планирует уйти от этого куска дерьма, и хочу, чтобы она осталась со мной.
Брат усмехнулся.
— Я так и понял. Она боится, ты знаешь?
Проведя рукой по своим волосам, я встал и начал мерять шагами комнату.
— А как ей не бояться? Посмотри на то, с чем она имела дело до сих пор. Любой трижды подумал бы, прежде чем завести с кем-то отношения, не говоря уже о том, чтобы снова доверять.
— Так и думал, что ты в неё влюбился, — усмехнулся брат.
Я замер.
— Ты можешь быть серьёзным хотя бы сейчас?
— Да, и вот тебе мой серьёзный совет — ты должен сказать ей о своих чувствах. Она не поверит в это, пока не услышит о них из твоих уст.
— Скажу ей завтра.
Миллер закатил глаза.
— Отлично, потому что вы оба сведёте меня с ума со своей съедаемой любовью.
Я взглянул на него.
— Разве ты не говорил, что у тебя планы?
— Да, были. — Миллер осушил свой стакан и повернулся к холлу, добавив: — Серьёзно, старший братец, скажи ей. Она первая женщина за долгое время, которая заставила тебя улыбаться.
Я чувствовал это в своей груди, потому что он был прав. Правда состояла
— Спасибо за то, что остался с ней сегодня.
— В любое время. — Брат кивнул и ушёл.
Я сел обратно, оставшись наедине со своими мыслями впервые за весь день. Независимо от того, какой сумасшедшей была моя жизнь, я знал, что мне необходимо рассказать ей о том, чего я хочу.
Чем раньше, тем лучше.
* * *
Но подходящий момент никак не выпадал.
Следующий день наступил и прошёл без единого шанса для разговора. Затем репетиция затянулась. Дела в ресторанах всё больше и больше затягивали, требуя уймы моего времени. Ещё добавились уроки самообороны, и не оставалось времени ни для чего. Мы едва проводили время вместе, и у нас оставалось всё меньше шансов поговорить.
В таком темпе пролетели две недели. Время практически закончилось. И Елена всё ещё не знала, что я хотел, чтобы она осталась, и не только до того момента, пока она не обретёт уверенность в завтрашнем дне.
Навечно.
Миллер проедал мне плешь каждый раз, когда я его видел, но он очень кстати забыл, что я не хотел, чтобы какая-либо женщина переехала ко мне и стала частью моей жизни. Это не было лёгким решением. Мне нужно было правильное время, чтобы поговорить с Еленой, и я был полон решимости найти его.
— Эштон, — её мягкий голос прозвучал из коридора.
— Я здесь.
Спустя несколько секунд, её голова появилась из-за угла, блестящие тёмные волосы были зачесаны на одну сторону.
— Я готова ехать в театр. Уверен, что хочешь поехать?
Елена, возможно, и хотела притвориться, будто она чертовски не нервничает перед дебютом, но после проведённых вместе недель я мог её раскусить. Её выдавали небольшие суетливые движения, которые она делала: заламывала руки, пытаясь выдать это за щёлканье пальцами, или постоянно убирала одну и ту же прядь за ухо. Для меня это было ярким мигающим неоновым знаком, даже если она делала всё, что было в её силах, пытаясь это скрыть.
Я вышел из-за стола, взял её за руку и потянул в комнату, обнимая лицо ладонями и проведя большим пальцем по её щеке. Слова «я люблю тебя» почти соскользнули с моих губ, но я понял, что если есть хотя бы малюсенький шанс, что она не хочет услышать от меня этих слов, то я разрушу всё, что она создала перед выступлением. Какие бы не были мои чувства, они могли подождать.
— Я говорил тебе, что не могу дождаться, когда увижу тебя на сцене. Ты уверена, что хочешь, чтобы я был там?