Проданная королева
Шрифт:
То, что Линевра умерла, глава королевского совета принимать на веру не спешил. Это как раз тот случай, когда надо лично во всем убедиться. Слишком уж живучей оказалась королева из таверны. Балфор был на сто процентов уверен, что Линевра ведьма. Нельзя было допустить, чтобы эта девка вновь стала на пути у его дочери Элвины. Особенно сейчас, когда младший принц мертв, и выдать ее замуж за Рихарта ничего не препятствует.
Сильно озаботил его рассказ о том странном человеке в плаще, обладавшем силой тени. Но откровением оказалось другое. Судя по тому, что сотник описывал,
Весь день ему было неспокойно. И только поход в закрытый отдел замковой библиотеки, где хранились старинные книги с описанием древних темных ритуалов, принес какую-то ясность. Посетить часовню и взглянуть на труп Балфор собирался глубокой ночью. Сейчас все равно попасть туда было проблематично, Джонаха готовили к погребению.
И еще. Лорд отправил своих людей следить за Вдовьим замком.
***
Во Вдовьем замке (или в замке Смерти) в это время полным ходом шла подготовка к праздничному ужину. Долгие годы замок назывался так, потому что туда отправлялись умирать. Но сейчас, король своим указом перечеркнул жестокий обычай. У замка появился новый хозяин, которому хотелось назвать свой дом как-то иначе.
Названия предлагались разные, но имя замку дала Одри. Она назвала его Рассветный, потому что с рассветом этого дня для них всех началась новая жизнь. В эту самую новую жизнь она и окунулась. И теперь в распоряжении леди Остейр было целых три помощника: один истопник-плотник-садовник, один конюх-дровосек-охотник и одна горничная-экономка-кухарка. Полный штат.
Конечно, скудных запасов замка могло хватить разве что на пару перемен блюд, и то, с учетом того, что мужчины сходили на охоту. Но, как припомнились Мирославе слова мудрого царя Соломона:"Лучше блюдо зелени, и при нем любовь, нежели откормленный бык, и при нем ненависть".
То же самое было и с утварью. В кладовых замка ее нашлось совсем немного, да и та нуждалась в тщательной чистке и сортировке. Мирослава, хоть Одри и всячески отговаривала ее, сердито блестя глазками, мол, незачем королеве такими делами заниматься, все-таки влезла в эту суматоху с уборкой и подготовкой.
Потому что за последние несколько дней, в которые ее жизнь перевернулась с ног на голову, это было единственным нормальным и человеческим. Оказывается, рыться в пыльной кладовке, выискивая там парадную посуду и хрусталь для стола, так увлекательно, что можно забыть обо всем и забыться.
Забыться и не заметить, что оказалась не одна в маленьком полутемном помещении.
***
Едва слышный шорох, а также ощущение чужого присутствия. Легкий ужас.
У Мирославы волоски на теле встали дыбом. Резко обернулась, выронив из рук пыльный кубок. Старая серебряная посудина с грохотом поскакала по каменному полу.
– Фуххх, - выдохнула.
– Темный странник, как вы меня напугали.
Она могла поклясться, что видела, как его глаза светились в темноте и мгновенно погасли, тьма снова скрывала его лицо под капюшоном неизменного плаща. Попыталась улыбнуться и присела, чтобы поднять кубок. Мужчина оказался быстрее. Присел раньше, но руки их соприкоснулись.
И Мира чуть не задохнулась внезапно нахлынувшим томлением.
– Спасибо, - смогла пробормотать через силу.
Покраснела как рак и разволновалась, как девчонка на первом свидании. Язык вообще куда-то провалился. Но и мужчина, оставаясь безмолвным, застыл рядом.
Стало ужасно стыдно.
Хорошо, что в кладовке темно, и он не видит, подумала Мирослава.
Однако с этой неловкостью надо было что-то делать, потому что чем дальше, тем больше задыхалась и в голову лезли глупые мысли. Как назло, мужчина тоже молчал, но и уходить не спешил. Заставила себя собраться и попросила:
– Вы не поможете мне? Надо отнести этот поднос Одри.
Тот вздрогнул и отреагировал не сразу, словно вынырнул из забытья. Взял у нее поднос, как-то нервно поклонился и вышел. А Мирослава еще долго успокаивалась, прижав руку к сердцу. А сердце сжималось и сладко замирало каким-то непонятным предчувствием чуда.
***
Он идиот. Нет. Он полный идиот.
Как магнитом тянуло подойти к ней, все вертелся около той кладовки. В какой-то момент не выдержал. Ноги понесли, сам не заметил, как оказался за ее спиной.
Чуть не умер, когда она внезапно обернулась. А потом стоял, как идиот, не в силах слова из себя выдавить. Ловил ее смущение, ее сбитое дыхание и задыхался сам. Как зеленый юнец, как сопливый мальчишка. Бл...
Ну не получалось вот так в этом пыльном закутке взять и сказать!
– Здравствуй Мира, я Вадим Балкин.
Все! Место, момент, все было неподходящим.
Вот потому и поплелся оттуда не солоно хлебавши и с полным подносом покрытой пылью веков посуды в руках.
Но этот момент показал, что дальше с признанием тянуть нельзя.
Сегодня вечером после ужина.
***
А первый праздничный ужин в Рассветном замке прошел неожиданно тепло и весело. За столом новоиспеченного лорда Эрвига собралась пестрая компания. Слуги и господа, все вместе. Может быть, на столе было пустовато, и несколько свечей почти не освещали большой темный зал, высокие стены которого уходили к потолку скрытому в смутном полумраке.
Вадим не рискнул сесть напротив Мирославы, сел рядом. И весь вечер мучился.
Его распирало от желания выкрикнуть во весь голос:
– Мира, это я! Я! Вадим Балкин. Я. Понимашь?!
Но сидя рядом с женщиной, за которой без колебаний шагнул за край мира, он терялся, растворяясь в ее томлении и дрожи первого осознания. На него словно накатывали волны, лишая слов, а все ощущения сузились до дыхания женщины, до тепла ее руки, лежащей рядом.
Таким себя Вадим за всю жизнь не помнил. Но чувствовать это было блаженно.
После ужина развеселившаяся Одри потребовала танцы. У конюха нашлась старая губная гармошка. Вполне сгодится для торжественного случая. В общем, давненько эти мрачные своды не слышали никакой музыки, можно сказать, никогда.