Проданная монстру
Шрифт:
– Я тебя смущаю, Эрика? – вопрос Давида застал врасплох, все нервные окончания сразу начали трепетать, в груди шумно заколотилось сердце. Он всегда был таким – грубоватым, прямолинейным. Я отдернула руку от дверцы холодильника, словно она показалась мне ядовитой.
– Нет, – выдавить жалкую ложь непросто, но правду сказать для меня и вовсе равносильно смерти. – Я просто не ожидала, что кто-то будет на кухне.
– Зачем тебе скрываться, чтобы поесть? Ладно бы, ты была толстухой. Но все ровно наоборот. Не понимаю, – задумчиво произносит Давид. И добавляет неожиданно:
– Почему ты так не любишь своих родственников?
– Ты
Лучшая защита – нападение. И судя по взгляду Бахрамова, он это прекрасно понимает.
– Честное слово, когда на тебя смотрю, поневоле на себя это амплуа применяю, – снова усмешка, но как же она идет этому мужчине! Чувствую, что невольно попадаю под его обаяние и все возведенные стены защиты рушатся.
– Выпей со мной кофе, – произносит Давид.
Боже, как сексуально это прозвучало, у меня даже во рту пересохло…
– Я не пью кофе на ночь… И так слишком возбудимая, – отвечаю машинально, не подумав. Закусываю губу до крови. Ну вот что я ляпнула, а? Как двусмысленно прозвучало!
– Да… я заметил. Тебе не нужно меня стесняться, серьезно. Даже если сказала что-то невпопад. Бывает. Слушай, я правда хочу быть тебе другом. Мы же скоро станем близкими родственниками… Мне жаль, что у вас с Марго непростые отношения.
– С этим ты точно не поможешь, лучше не лезь, – кривлю лицо.
– Да, я уже понял это… Слушай, я, наверное, тебя смущаю. Не хочу оставить голодной.
Поняв, что Давид собирается уйти, от какого-то отчаяния, осмелев, преграждаю ему путь. Я не хочу, чтобы он ушел… Мне так хорошо с ним, хотя это полное безумие.
– Сделаешь мне тост? – голос тонкий, ломающийся, стыдно ужасно. Но я это сказала…
Давид в ответ рассмеялся. У него потрясающе заразительный смех. Холодные черные глаза потеплели, ленивое очарование улыбки было так сильно, что у меня по телу начали бегать мурашки.
– Видишь во мне повара? А ты хитрая, малышка. Рядом с тобой, всего за пару минут я на себя несколько личностей примерил, – посмеивается Бахрамов, открывая холодильник, тем самым молчаливо соглашаясь на мою просьбу.
Бахрамов приготовил для меня тост с сыром, показавшийся мне невероятно вкусным, я налила себе кофе, несмотря на предыдущее утверждение, чувствуя себя совершенно счастливой. Это было именно то, о чем я мечтала – стоять вот так рядом с Давидом, и чтобы вокруг никого не было. Легкий запах его туалетной воды смешивался с ароматом кофе. Я рассматривала жениха сестры поверх чашки, наслаждаясь моментом, и совершенно позабыв о том, что он – чужой мужчина…
– Раз уж я пошел на уступки, ты тоже должна. Расскажи, что тебя тревожит, Эрика. Я правда хочу понять. Почему вам так трудно ладить с Марго?
– Мы слишком разные, и только, – пожимаю плечами.
Неужели и так не ясно, почему ему обязательно нужно вытащить из меня ужасную правду? Что я ревную, завидую. Кому приятно признаться в таком. Я – закомплексованная, худая, некрасивая девушка, неловкая и неуклюжая. Марго – моя полная противоположность, роскошная и яркая.
Сама не заметив, начинаю рассказывать Давиду историю о том, как в трехлетнем возрасте меня напугала сестра, заперев в ванной и выключив свет. Перед этим она хотела принять душ, включила воду, а я, забежав, случайно столкнула в раковину ее любимую куклу. Марго так разозлилась, что выбежала и заперла меня. Пока я плакала под дверью, сестра нашептывала мне страшилки в замочную скважину, что ванная переполнится, что все пространство заполнится водой и я утону. Наверное, это глупость, просто я была впечатлительным ребенком. Даже пробки не было, ванная не наполнялась. Но света не было, и меня охватил животный ужас, что сейчас я захлебнусь. Я рыдала, кричала, умоляла…
Меня спасла мама, случайно зашедшая к Марго в комнату. Сестру тогда серьезно наказали. Она тоже была ребенком, всего десять лет. Я не помню какое наказание она понесла, мне тогда было не до этого. Я боролась потом долго с последствиями. До сих пор не умею плавать, вода вызывает во мне тревогу. Даже в контрактах всегда отдельным пунктом идет – никакой работы в бассейне, в воде, и прочее, что на самом деле, очень популярно, и модели передраться готовы за фотосессию на белоснежной яхте.
Я старалась рассказывать Давиду этот случай с юмором, со смехом. Но он вдруг посерьезнел и привлек меня к себе.
– Мне очень жаль, что Марго так поступила.
– Мы были детьми…
– Ты до сих пор не умеешь плавать?
Отрицательно мотаю головой.
– Я научу тебя.
Сама не замечаю, как оказываюсь совсем близко, прижатой к груди Давида. Он проводит рукой по моим волосам. Вижу, что его глубоко взволновала моя история, и начинаю злиться. Терпеть не могу, когда меня жалеют. И в то же время, быть так близко к нему невероятное наслаждение. Прижимаюсь к нему как котенок, потеревшись щекой о его рубашку, чувствуя под тканью тепло упругого тела. С моим телом происходит невероятное, груди напрягаются, бессознательно прижимаюсь к нему еще теснее. Не могу оторвать взгляд от его губ, но смысл произносимых слов плохо до меня доходит… Знаю только, что готова сделать что угодно если он попросит. Желание становится таким сильным, понимаю, что не могу больше с ним бороться.
– Хорошо, – произношу шепотом неожиданно для самой себя. – Я согласна…
А потом делаю нечто невероятное – прижимаюсь неумело и робко, губами к его губам, обвив рукой его шею. Губы Давида теплые и нежные, с привкусом кофе. Мой первый в жизни поцелуй мучительно сладок. Чувствую, как Бахрамов вздрагивает всем телом, словно я пугаю его. Его руки стискивают мою талию, он отталкивает меня.
– Нет, – всхлипываю умоляюще.
– Нельзя…
Но я продолжаю прижиматься губами и внезапно чувствую, как язык Давида проникает вглубь моего рта. Откидываю голову, пальцами цепляюсь за широкие плечи. Я видела в кино как люди целуются, но не думала какой силы эмоции обрушиваются при этом… Оглушающие, невероятно сильные. Меня колотит, внутри разливается жар…
– Подонок! Грязная маленькая сучка, мрази!
Оскорбления, рассекают тишину дома, мы буквально отшатываемся друг от друга. Я едва не падаю, отбегаю в сторону, обхватываю руками лицо, чувствуя, как оно горит.
– Иди сюда мерзавка, строящая из себя святошу! – продолжает осыпать меня оскорблениями сестра.
– Марго, перестань, хватит, – когда убираю ладони от лица то вижу, как Давид держит Марго, чтобы та не набросилась на меня.
– Успокойся, – произносит холодным, – я все сейчас объясню.