Проданная невеста
Шрифт:
— Единственный приемлемый выход — заговорил граф, — заключается в том, чтобы кто-нибудь приобрел дом и все имение.
При этих словах графа Эйлида вдруг ощутила слабость в сердце. Она была уверена, что мистер Уинтон вовсе не намерен приобретать имение и его вмешательство только продлевает агонию.
— Я не имел возможности обсудить ваше положение, — снова заговорил Уинтон, — но слышал, как один из ваших кредиторов упомянул сумму в пятнадцать тысяч фунтов.
— Это примерно соответствует действительности, —
Он произнес эти слова с явным насилием над собой. Эйлида полагала, что брат тоже считает этот разговор пустой тратой времени, а вмешательство Уинтона — ненужной назойливостью.
— Пятнадцать тысяч фунтов, — раздумчиво повторил Уинтон. — Но я, однако, думаю, что это имение, будь оно в хорошем состоянии, а дом реставрирован, стоило бы гораздо больше.
— Разумеется, больше! — сердито отозвался Дэвид. — Но вы сами могли убедиться, что произошло за те годы, пока я находился во Франции, в армии Веллингтона. Отец изо всех сил старался выпутаться, но это ему не удалось. — Голос его звучал резко; он положил руки на подлокотники кресла, собираясь встать, и продолжил: — Какой смысл зря тратить время? Они хотят поставить меня перед жюри магистрата — так пусть сделают это!
Эйлида невольно вскрикнула, а мистер Уинтон произнес спокойно:
— Сядьте!
Это прозвучало как команда, и граф подчинился, словно ему отдал приказ главнокомандующий.
— Во-первых, выслушайте меня, — сказал Уинтон. — А во-вторых, теперь не время для пустого геройства.
Граф весь так и напрягся, но ничего не успел ответить, так как мистер Уинтон продолжал:
— Я заплачу ваши долги кредиторам и возьму себе имение. Я хочу предложить вам работу, не только очень интересную, но и выгодную. К тому же я женюсь на вашей сестре.
Несколько секунд граф и Эйлида глядели на него едва ли не с разинутыми ртами, после чего граф проговорил не своим голосом:
— Вы это… всерьез?
— Совершенно! — ответил Уинтон. — Понимаю, что мое предложение не совсем обычно, однако я его сделал и не намерен вступать в дискуссию. Вы можете ответить либо «да», либо «нет»!
— Но ведь мы… ничего не знаем… о вас, — запинаясь, проговорил граф.
— Уверяю вас, что мои рекомендации в полном порядке, и Английский банк оплачивает мои чеки.
Граф прижал ладонь ко лбу.
— Мне трудно поверить тому, что вы сказали!
— Я полагаю, что выразил свою мысль вполне ясно.
— Вы и в самом деле думаете?.. — начал граф, в глазах у которого вспыхнул свет.
Но в эту секунду Эйлида встала с кресла и заявила:
— Я могу лишь поблагодарить вас за щедрость и великодушие по отношению к моему брату, но вы, разумеется, понимаете, что для меня совершенно невозможно выйти за вас замуж!
Мистер Уинтон повернулся и посмотрел на нее — впервые с того момента, как заговорил.
У Эйлиды возникло странное чувство,
— Это ваше последнее слово, леди Эйлида?
— Разумеется! — ответила она — Вы вряд ли вправе ожидать, чтобы я приняла такое нелепое предложение.
И посмотрела ему прямо в глаза.
Серые как сталь, они отчего-то напомнили ей о морозах и о холодных ветрах марта.
Эйлида подняла голову еще выше, а Уинтон повернулся и пошел к двери.
Он почти дошел до нее, когда граф его окликнул:
— Куда же вы?
— Я уезжаю, — отвечал Уинтон. — Мое предложение отклонено, и мне больше незачем здесь оставаться.
— Но вы не можете уехать! — отчаянно вскрикнул граф.
— Прошу прощения, — сказал Уинтон, — но либо мое предложение принимается целиком, либо я снимаю его.
Граф подошел к нему.
— Пожалуйста, — попросил он, — пожалуйста, позвольте мне поговорить с сестрой.
Мистер Уинтон вынул из жилетного кармана часы и посмотрел на них.
— У вас есть четыре минуты до того, как те, кто охотится за вами, вернутся в банкетный зал.
Он отошел в дальний конец комнаты. Книжные шкафы скрыли его из виду, и граф направился к сестре.
— Ради Бога, Эйлида! — негромко заговорил он. — Этот человек мог бы спасти меня!
— Но как я могу выйти замуж за человека, которого впервые увидела только сегодня? — в полном замешательстве пробормотала Эйлида.
— Но он по крайней мере предложил тебе замужество.
Слова Дэвида заключали в себе намек на сэра Мортимера Шаттла, и оба знали это. Эйлида вздрогнула.
— Но если я выйду за него, то мне придется быть… его женой!
— Или останешься голодать здесь, пока я буду за решеткой!
Эйлида глубоко вздохнула. Не было никакого сомнения в намерениях кредиторов, и она поняла, что не может отдать единственного человека, которого любит, в жертву тюремному аду.
Но замужество… брак с человеком, которого она никогда прежде не видела и с которым не говорила до сих пор! Могла ли она ожидать чего-то столь ужасного, противоестественного, противоречащего всему, во что она верила?
Дэвид положил руку ей на плечо и произнес голосом, в котором звучала не только мольба — в нем был страх:
— Пожалуйста, Эйлида, помоги мне! Каково мне попасть в тюрьму безо всякой надежды когда-нибудь выйти оттуда?
Дэвид забыл о том, что он лихой граф Блэйкни.
Теперь это снова был ребенок, когда-то давно рассказавший Эйлиде о призраках, обитающих в Длинной галерее. Тогда они вместе тряслись от страха, если няня запаздывала зажечь свечи, — а вдруг явятся гости из потустороннего мира?