Проданная

Семенова Лика

В проеме двери показался Огден. Его шаги отозвались гулом и скрипом железа. Он посмотрел на меня, нетерпеливо махнул рукой:

— Приехали. Выходи.

Я поднялась, но ухватилась за переборку. От долгого сидения ноги затекли и не слушались. Я с трудом сделала осторожный шажок, дожидаясь, пока разгонится застоявшаяся кровь. Мутный воздух заполнил салон, пропитывая все не сильным, но навязчивым запахом. Казалось, Огден привез меня на мусорный полигон или в какую-то промзону. Если он намеревался избавиться от меня, как и хотел когда-то, — самым простым было оставить меня там, в доме, это было гораздо вернее. Не стоило ни малейших усилий. Достаточно было просто оставаться

за стеной и смотреть. Там наверняка была такая же щель, как в доме Вария, иначе паук не появился бы так вовремя. После того, что я сделала… Но сейчас, вспоминая, я испытывала удовлетворение. Даже гордость. Будто совершила подвиг. Или безумие. Я где-то читала, что подвиг всегда граничит с безумием. Я понятия не имела, что будет дальше, но осознание того, что Невий остался далеко, как минимум, в часе езды, вселяло крупицу спокойствия. Я думала о том, что нужно было ударить еще раз. Еще и еще. Кажется, теперь не было никакой разницы. Но я струсила.

Я взглянула на паука — силуэт, подсвеченный серым. Я не видела его лица, не понимала, что оно выражает. Но это уже не имело никакого значения — я уже доверилась.

— Где мы?

Он протянул руку, предлагая быстрее выходить:

— На окраине, у Котлована. В трущобах.

Я инстинктивно кивнула, будто поняла это объяснение. На деле, все сказанное было лишь пустым звуком. Но я приняла его руку — показные демонстрации были теперь совсем ни к чему. Я вышла из корвета, и под ногами пугающе загудело железо.

Я огляделась. Никогда прежде не видела ничего подобного. Мы стояли на ржавой лестнице, похожей на исполинские строительные леса. Где-то на высоте. Паутина старого металла, который гудел от малейшего движения, угрожающе скрипел. Вокруг возвышались свечи серых высоток, которые на первый взгляд казались не жилыми. Мутное марево, будто где-то далеко внизу жгли костры. Лишь запах был не дымным — отвратительная химическая вонь. И какая-то ненормальная тишина. Не было привычных звуков. Птичьих криков, плеска воды в фонтанах, шелеста ветра в густой листве. Все казалось мертвым.

Я сделала пару шагов к перилам, хотела посмотреть вниз, но Огден удержал меня, дернув за платье.

— Не подходи.

— Почему? — я все же инстинктивно отступила.

— Опасно. Тут все давно пришло в негодность. Просто иди за мной, но на расстоянии. Я и без того тяжелый. Наступай туда, где уже прошел я. И все время держись за перила, — он махнул налево, — вот за эти, ближе к стене.

Я кивнула:

— Куда мы?

— Внутрь, в квартиру.

Я больше не задавала вопросов. Взялась за перила, как и велел паук, но тут же отдернула руку, вытерла о платье. На железе осел толстый слой влажной пыли. Она тут же налипла на ладони отвратительными хлопьями. Но… это всего лишь пыль. Я бросила взгляд на припаркованный корвет, который, казалось, каким-то чудом удерживался на парковочной площадке. Пилота не было. Значит, Огден пилотировал сам…

Железные мостки огибали дом. Я осторожно ступала, слушая ужасающий скрип железа. От наших шагов вся конструкция гулко вибрировала и покачивалась, и мне ежесекундно казалось, что железо прогнется, выкрошится, и я сорвусь с кошмарной высоты. Я так и не разглядела, что там внизу. Огден исчез из вида, скрывшись за углом, и я поспешила за ним — панически боялась оставаться здесь в одиночестве. Это место пугало.

Я обогнула угол и вышла на небольшую площадку, от которой к строению напротив вел узкий хлипкий мост на ржавых вантах. Огден уже ждал на другой стороне. Я глянула вниз, и присела, потому что вмиг закружилась голова. Лучше бы я не смотрела. Далеко-далеко внизу виднелась

лишь серая муть и стена противоположного дома, тонущая в пугающей перспективе. Я сглатывала, старалась ровно дышать. Наконец, выпрямилась, вцепилась в перила и сделала шаг. Мост заходил под ногами, заскрипел. Я собрала волю в кулак и пошла дальше. Казалось, это бешеное трепыхание моего сердца качает железо. Предстояло пройти не больше трех метров, но и эти три метра нужно было преодолеть. Шаг за шагом.

Я жадно хваталась за перила, уже не обращая внимания на пыль и грязь. Полотно моста было настлано из решетчатых железных балок, между которых оставались зазоры. Я изо всех сил старалась не попасть в один из них ногой. Пару раз оступилась, когда железо особо громко скрипнуло. Так, что вынуждена была останавливаться и стоять, вцепившись в перила.

Наконец, я дошла. Остановилась, переводя дыхание, посмотрела на Огдена:

— Вы сами не боитесь сорваться?

Паук кивнул:

— Боюсь. Это была бы самая глупая смерть. Это место будто создано для того, чтобы гробить неудачников. Его так и называют — трущобы самоубийц.

Я промолчала. Зачем он это сказал? Если он все же намеревался столкнуть меня вниз, зачем было утруждаться и столько идти? Он ведь и сам рисковал с каждым шагом.

Мы поднялись по лестнице вдоль стены дома еще на один этаж и, наконец, вошли в длинный темный коридор, чувствуя под ногами прочную опору. По бокам виднелись черные ниши дверей. Огден прошел вглубь к одной из них, нажал на полочку ключа, едва различимую в пыли, и кивнул в проем:

— Входи.

Я больше не пыталась что-то анализировать. Просто шагнула. Огден включил свет, на потолке разгорелась мутная лампа в сплошь покрытом пылью колпаке. Маленькая квартира. Я в жизни не видела ничего подобного. Две крошечные комнаты, покосившаяся дверь вела в уборную. В глубокой нише виднелась крохотная кухня с закопченной горелкой.

Я нашарила взглядом табурет и опустилась без спроса. Посмотрела на паука:

— Зачем вы привезли меня сюда?

Уголки его губ скорбно дернулись:

— Было бы лучше, если бы ты осталась в доме?

Я покачала головой:

— Нет.

— Вот тебе и ответ.

— Что это за квартира?

— Моя.

Выглядело глупо: управляющий высокородного дома, пусть и бывший… Огден заметил мой недоуменный взгляд:

— Полита оболгала меня. Мне пришлось прятаться здесь. Господин не поверил, как мне сказали, но лишняя предосторожность никогда не помешает. В тюрьму просто войти — но слишком сложно выйти.

Я смотрела в рыхлое лицо паука, будто пыталась разглядеть ложь. Теперь это было бесполезно — если это какая-то ловушка, я пришла в нее собственными ногами. Но поверить в благие намерения Огдена было слишком трудно.

— Почему вы помогаете мне?

Он сцепил руки на груди, отвернулся:

— Не тебе, не обольщайся.

Вот это уже было похоже на правду. Я молчала, ожидая пояснений. Огден подошел к маленькому столику у окна, достал из шкафчика стеклянный бокал, обтер рукавом и плеснул воды. Выпил. Остатки слил в ладонь и зачем-то пригладил лысеющую макушку.

— Я виноват перед своим господином. Очень виноват. Он хотел, чтобы твой ребенок появился на свет. И… видимо, ты была дорога ему. Я должен это признать. Хотя бы сейчас.

Огден говорил в прошедшем времени, и это было невыносимо. Слова Невия казались фальшью, но сейчас с сожалениями паука будто подкрадывалась правда, которую я не хотела слышать. Я гнала ее, стараясь воздвигнуть невидимую стену, цепляться за другое. Он лжет. Или искренне ошибается.

Я покачала головой, сжала кулаки: