Проданная
Шрифт:
Свободным.
Он будет другим человеком, совсем не таким, как его проклятый брат. Я не позволю.
Я утерла вновь проступившие слезы. Теперь спокойные, горькие. Окинула взглядом убогую комнату. Такого мертвого запустения я не видела даже на базах работорговцев. Но, если все так, как утверждал паук… Я посмотрела на Огдена:
— Тогда почему сейчас вы привезли меня сюда, а не к господину Варию? Зачем сюда?
Тот лишь кивал:
— Потому что Невий первым делом отправится прямиком туда. И неизвестно, чем это обернется. Лучше держаться подальше. Господину Варию
Я больше не возражала. Прикрыла живот ладонями, поглаживая. Теперь я ощущала под пальцами едва-едва наметившуюся окружность, и внутри разливалось теплое счастье. Сейчас я изо всех сил цеплялась за него. Мы потерпим. Мы будем сильными.
За грязным окном уже чернела ночь. Огден опустил жалюзи, завел меня в смежную комнату. Показал продавленную кровать, неожиданно протянул запечатанную в пластик упаковку постельного белья. Оно пахло новой тканью, чистотой, свежестью. Только теперь я заметила, что уже совершенно не замечала зловония этого места. Ощущала лишь запах ткани.
Огден встал в дверном проеме:
— Я уйду рано. Если проснешься — меня уже не будет — оставайся здесь. Не выходи за дверь. Поняла?
Я кивнула:
— А здесь есть кто-то еще?
— Есть, на нижних этажах. Верхние давно опустели, поэтому… мы наверху. На весь этаж только в этой квартире уцелела проводка. — Он выхватил из моих рук белье, отшвырнул на кровать: — Оставь пока. Покажу рефрижератор.
Огден провел меня в крошечную кухню, черную от копоти и грязи, выдвинул холодильный ящик:
— Здесь — чистая вода в баллонах. В контейнерах — готовая еда. Печь работает через раз, но разогреть — хватит. Краны лучше не открывать — вода не пригодна.
— И внизу живут без воды? — сама не знаю, зачем спросила.
— На улице есть колонки. А сюда, попробуй, натаскай.
Я кивнула:
— Когда вы вернетесь?
— К вечеру. Может, раньше. Зависит от того как будут обстоять дела. Если очень повезет — в ночь улетишь. Просто сиди и жди.
Я снова кивнула и поспешила уйти.
Я была благодарна собственной усталости — в эту ночь она избавила меня от снов, от мыслей. От всего избавила. Я уснула мгновенно, едва голова коснулась свернутого валиком покрывала. Провалилась в черноту, будто умерла вместе с Квинтом.
А утром Огдена уже не было.
Говорят, самое мучительное на свете — это ждать. Час за часом, минута за минутой. Я бесконечно слонялась по этой ужасной квартире, чтобы хоть чем-то занять себя. Даже попыталась навести хоть какой-то порядок, разложить вещи. Здесь не было часов. Я могла лишь смотреть в грязное окно и наблюдать, как серое утро сменяется серым днем. Лишь далеко-далеко между высотками удавалось иногда разглядеть клочок голубого неба.
Здесь было душно, будто не хватало воздуха. Я достала баллон с водой и постоянно пила — так становилось немного легче. Есть не хотелось. Так было всегда: малейшее волнение — и я начисто лишалась аппетита. Но сейчас я была не одна, и я должна была есть. Я разогрела один из контейнеров с куском
За окном стало темнеть, и тревожность, которую я изо всех сил старалась задавить днем, стала бесконтрольной. Я металась от двери к окну, прислушивалась, стараясь различить шаги или рев старого корвета, но слышала лишь глухую тишину. Совсем стемнело. Я опустила жалюзи, как вчера это делал Огден. Но снова и снова заглядывала в окно, надеясь различить свет его фонаря.
Я бесконечно уговаривала себя, что паук вот-вот вернется с хорошими вестями, и уже сейчас я смогу выйти отсюда. Но он не возвращался. Внутри начало скрести отвратительное предчувствие, что он попросту меня бросил. Я гнала эту мысль, как могла, старалась искать зацепки, оправдания, но с каждой минутой они были все ничтожнее.
Я поставила табурет перед дверью и ждала. Должно быть, в эти мгновения я воплощала собой ожидание. Вставала, подходила к окну и снова возвращалась на табурет. Я уже ни о чем не думала. Беспокойство сменилось оцепенением. Я пыталась оправдать его темнотой, что Огден сидит в корвете где-то рядом и просто ждет дня, не решаясь пробираться железной паутиной в темноте.
Ночь сменилась серым утром. Огден не вернулся.
Глава 40
Наверное, был полдень. Я не знала точно, но серая муть за окном казалась предельно светлой. Я все так же сидела на табурете, но теперь лицом к окну. Бессонная ночь вымотала меня, и я чувствовала чудовищную усталость одновременно с зудящим внутри напряжением. Затекшие ноги, дрожащие пальцы, которые слушались с трудом. Я прилагала усилие, чтобы управлять своим телом.
Я в очередной раз подошла к окну, вгляделась в паутину старого железа. И только сейчас подумала о том, что, возможно, окно выходило совсем на другую сторону, и бесполезно было высматривать долгожданное движение. Ориентироваться было невозможно. Но тогда куда мне смотреть?
Я все еще пыталась оправдывать Огдена, прикидывала, что могло его задержать. Все время вертелась мысль о том, что возникли сложности с регистрацией вольной. Ведь везде могут возникнуть сложности. Может, присутствия господина Вария оказалось недостаточно — я совсем не знала всех этих тонкостей. А, может, Огден все еще ищет корабль, который согласится взять меня на борт. И не находит…
Но тут же снова и снова подло подкрадывалась мысль об обмане. И если это было правдой… то Огден хуже и подлее Невия. Я знала, что его выставили из-за меня. На что способен обиженный управляющий, когда его гонят из дома, где он родился и вырос… где прожил всю свою жизнь? Но я с трудом могла уместить в голове такую запутанную многоходовку. Спасти, чтобы уничтожить? Это было слишком для одной несчастной рабыни.
Каковы бы ни были причины, я неотступно думала о том, что стану делать, если паук не вернется. Я проверила рефрижератор. В нем было пять контейнеров с едой и два баллона с водой. Один я бездумно опустошила вчера. Если экономить — еды и воды хватит дней на пять. Но что потом?