Проданные годы. Роман в новеллах
Шрифт:
В многообразном по жанрам творчестве Балтушиса этого периода драматургия, пожалуй, заняла первое место.
Несомненное значение имела в свое время пьеса «Ранним утром» (1953), проникнутая пафосом утверждения новой колхозной жизни. Однако, перечитывая эту пьесу, теперь видишь, как отрицательно сказались на ней литературные условности, присущие не только литовской литературе тех лет. Излюбленный в те времена конфликт между отсталым председателем колхоза и передовым молодым агрономом автор перенес на семейную почву, столкнув взгляды матери и дочери. Казалось бы, этим конфликту придана особая психологическая острота. К сожалению, образ дочери так декларативен, что, право же, сочувствуешь матери, которая отдала все силы, чтобы поднять колхоз, а не Дале, которая больше критикует, забрасывает всех своими головокружительными проектами. Впрочем, и самый психологический конфликт — столкновение взглядов — в середине пьесы подменяется конфликтом чисто производственным.
Более
Изображение душевного мира центральных персонажей, напряженность конфликта, социальный трагизм приближают пьесу к таким образцам крестьянской драмы, какими, к примеру, в русской драматургии стали «Горькая судьбина» Писемского или гениальная «Власть тьмы» Л. Толстого.
И в литовской прозе первых послевоенных лет рассказы Ю. Балтушиса примечательны именно глубиной проникновения в душевный мир героев. В отличие от пьесы «Ранним утром», где автор скован шаблонным конфликтом, в его рассказах «Ночь перед большой пахотой», «Совесть», «Краюха» борьба с пережитками, рост социалистического сознания показаны с теми особенностями, какие были характерны для послевоенной литовской деревни. Читая их, постигаешь всю сложность обстановки, проникаешься сердечным расположением к таким незаметным героям села, как колхозник Шилинис, на свой риск и страх разоблачивший кулаков, которые пробрались к руководству колхоза («Совесть»), сочувствием к крестьянину Нарутису, которого непонимание обстановки и природное мягкосердечие побудили оказать помощь врагу и принесли столько неизбывного горя. Рассказ «Краюха» потрясает обнажением жестокой правды жизни, и мысль автора о невозможности какого-либо снисхождения к озверелому врагу входит в сознание как насущное требование подлинного гуманизма.
Творческая деятельность писателя в первое послевоенное десятилетие не исчерпывалась только его опытами в прозе и драматургии. Он не покидал и жанра сатиры. Одновременно, исподволь шла работа над произведением, которое стало одним из значительных явлений не только в литовской, но и во всей советской послевоенной литературе, над романом «Проданные годы» (вышел в 1957 году).
Деревенская, крестьянская тема для литовской литературы не нова, она для нее даже традиционна. Однако роман Балтушиса в самой художественной сути своей таит нечто новое. Ему свойствен какой-то особый колорит, мягкость, глубина понимания, особое настроение. Не так легко объяснить, в чем тут дело, но, думается, читая книгу, вы заметили, что, как ни мрачна действительность прошлого, роман как бы освещен оптимистическим чувством. Самая действительность отнюдь не смягчается при этом, напротив, в солнечном свете только резче становятся тени, и все же при чтении вами овладевает бодрое, жизнерадостное настроение. «Проданные годы» не только роман отрицания прошлого, но и ясного понимания этого прошлого, объяснения его. Как во всяком большом произведении искусства, в нем есть своя художественная тайна, свой секрет.
Секрет этот станет нам понятен, если мы обратимся к истории создания романа.
Еще в годы буржуазного режима возник у Балтушиса замысел книги такого рода. Более того, к началу 1941 года работа в основном была закончена. Отрывки даже появились в печати.
«Я хорошо еще с детства знал героев романа „Проданные годы“. Однако, приступая к его написанию, я понял: мне надо увидеть их снова, увидеть реальных, живых, во плоти и крови. Увидеть, какими они стали теперь, пройдя долгий жизненный путь со своим народом.
В отдаленном районе республики разыскал я своего Ализаса, который в „Проданных годах“ сошел с ума от кулацких побоев. Не физическая боль сломила тогда его — что значит физическая боль для пастушка, детство которого было столь безрадостным! Ализас лишился рассудка из-за того, что оскорбили его человеческое достоинство, унизили его в глазах людей и прежде всего в глазах любимой девушки Аквнли. И вот я его увидел. Крепкая крестьянская натура взяла свое, он здоров теперь, нынешняя жизнь вернула ему человеческое достоинство, веру в себя. Работает Ализас в колхозе, считается лучшим столяром, это один из самых уважаемых людей в округе. Нашел я и Аквилю, тоже в колхозе, только в другом районе республики. Все ее дети получили высшее образование, стали врачами, инженерами, агрономами. В день ее рождения они собираются в родном доме и низко склоняют голову перед ней, некогда забитой батрачкой, пасшей кулацкий скот. В другом районе нашел я Стяпукаса, работает он бригадиром и поет совсем не ту песню, что певал в годы моего детства. Отыскал я и батрака Пятраса, несшего свет революции в темную литовскую деревню. Теперь он председатель одного из лучших колхозов республики. Герой Социалистического Труда… Обнялись мы с ним, расцеловались, вспомнили детство, смахнули слезу. И тут я внезапно понял: можно приниматься за роман. Уже можно. Теперь получится».
Трудно что-нибудь добавить к этому. Художественная тайна романа, его оптимистического звучания раскрыта, как говорится, до конца.
Читатель, конечно, обратил внимание на необычную форму книги, состоящую из отдельных новелл. Она так и названа автором — «роман в новеллах». Талант Балтушиса-новеллиста, несомненно, проявился в том, с каким чувством слова, экономией в средствах он рисует своих героев, проявился и в сферической завершенности отдельных глав. Впрочем, только ли талант новеллиста? Разве в блестящих диалогах, где так и сверкает, так и искрится меткий сочный народный язык, в речевых характеристиках героев не сказывается так же мастерство драматурга?
Форма, избранная автором, оказалась наиболее емкой, чтобы вместить щедрое богатство разнообразных деревенских типов, выведенных автором, и этим осветить как бы все углы и закоулки жизни раздираемой классовыми противоречиями деревни и внутреннего мира самых различных слоев этой социальной среды. Фигуры маленьких пастушат, батраков и их хозяев вне зависимости от того, какое место отведено тому или иному персонажу, обрисованы с такой пластичностью и глубиной проникновения в человеческую душу, что каждый из них предстает во весь рост, сохраняя свою национальную и социальную физиономию и индивидуальный облик.
Ализас, в котором погиб талант скульптора, батрак Йонас — человек доверчивой души, покончивший с собой, непокоренный насмешник-большевик Пятрас, чье полное достоинства поведение вселяет страх в хозяйское сердце, и многие другие, уже знакомые вам персонажи — батраки и хозяева — какие это все живые самобытные натуры?
Возник на страницах книги хозяин первого проданного лета героя и ушел с ее страниц, чтобы не возвращаться более, но навсегда запомнился как своей спесивой сентенцией: «А зачем наймиту наука? Свиньям лекции читать?», так и полной неспособностью вести собственное хозяйство, но зато удивительным умением выезжать на чужом горбу.
На одно лето появилась так же бедовая Она. Но уже не забудешь, что именно простоватая Она дает меткую, убийственную характеристику буржуазного государства. «Как так что это — власть! — сердито крикнула Она. — Не знаешь, что это — власть? Власть — это, ну… власть, — начала заметно сбиваться девка. — Власть смотрит, чтобы всем было хорошо, чтобы люди не дрались, потом еще… водку продает, ну, и там… Или ты, глупенький, не понимаешь?».
Но, пожалуй, наибольшего совершенства достигает автор в изображении героев второго проданного лета: семьи кулака Дирды. Семья эта состоит из трех братьев, сестры Салямуте, старухи матери и параличного отца, продолжающего держать домочадцев в своем уже не гнущемся кулаке.