Проданные годы. Роман в новеллах

Балтушис Юозас Каролевич

Такая краткая историческая справка, пожалуй, необходима, чтобы напомнить об особых условиях жизненного и творческого пути писателя, исторических предпосылках его идейно-художественного становления. В «Проданных годах» нашел свое отражение самый ранний период его трудовой жизни. Русское заглавие не совсем точно. По-литовски роман называется «Проданные лета». Кулаки нанимали пастушат только на лето, поздней осенью с жалким заработком ребята возвращались по домам и, кто мог, спешил хоть месяц-другой поучиться в школе. Альбертасу даже удалось закончить трехклассную сельскую школу.

Двенадцать лет проработал он на кулаков, восемь лет подпаском, четыре — батраком,

пытаясь по зимам освоить какое-нибудь из ремесел, надеясь зацепиться за что-нибудь, чтобы уж больше не приходилось «продавать шкуру». Учился тачать сапоги, дубить кожи, плести сети, занялся ремеслом резчика по дереву. И даже испытал искушение частного предпринимательства. В автобиографическом очерке «В поисках своего места» Балтушис рассказывает, как, начитавшись реклам, приобрели они с приятелем кинопередвижку и тощую кобыленку и отправились по деревням и хуторам показывать фильмы «Каин убивает Авеля», «Воскресение Иисуса Христа», «Почешись, коли чешется». Однако уже к весне предприниматели прогорели. Киноаппарат пошел с молотка за долги, да и кобыла испустила дух. И снова они стали теми «вольными рабочими», о беспросветной доле которых еще в начале века с такой горькой иронией писала польская поэтесса Мария Конопницкая. И, может быть, молодому Альбертасу Юозенасу не раз вспоминались ее строки о рабочем, что волен даже с моста броситься вниз головой. Он попытался найти работу в столице тогдашней Литвы — Каунасе. Для того чтобы обеспечить хотя бы какой-нибудь прожиточный минимум, приходилось работать «по совместительству»: с четырех утра — полотером в театре, днем — в конторе по распространению газет, а вечерами опять натирать паркет уже в министерстве финансов.

Это были годы поисков не только места работы, но и своего места в жизни. Вчерашний батрак всерьез занялся самообразованием, чтением литовской и русской литературы, питая особое пристрастие к Горькому. И, наконец, попробовал и свои силы на бумаге.

В 1932 году в альманахе «Труд» появился рассказ «Сахарная свекла», где сатирически изображался тунеядец-настоятель. С этого рассказа и начинается путь в литературу никому не известного Юозаса Балтушиса. А уже известному нам Альбертасу Юозенасу он стоил места: владелица конторы, полагая, что «двум умным людям в ее конторе делать нечего», немедленно отказала ему от работы, правда, написав отличную характеристику.

Впрочем, и с отличной характеристикой он чуть не год ходил без работы, ища хотя бы поденного заработка, пока не устроился рабочим в типографию.

Духовная жизнь рабочей среды, ее революционные настроения, связь с передовыми литераторами способствовали окончательному утверждению начинающего писателя в своем призвании. Он отнесся к этому призванию совестливо. Первую книжку «Неделя начинается хорошо» он выпустил только через восемь лет после опубликования первого рассказа. И вошло в нее всего восемь рассказов, написанных за эти годы.

Опубликовать книгу не согласилось ни одно буржуазное издательство, она была набрана и отпечатана без разрешения хозяина типографии рабочими, товарищами автора. На сборник рассказов писателя-самоучки в печати неожиданно появилось более сорока рецензий. Одна из них принадлежала замечательному писателю-реалисту Пятрасу Цвирке.

В 30-х годах литературная жизнь Литвы, как и во всяком буржуазном государстве, была весьма пестрой. Впрочем, прямых песнопевцев сметоновского самовластия и фашиствующего режима находилось мало. Но были писатели, которые бежали от мрачной действительности, метались, искали пути и не находили. Были и такие, которые хватались за вычурность формы.

В этой сумятице пролагало себе дорогу здоровое реалистическое направление, опиравшееся на демократические традиции родной литературы, сплачивавшее писателей антифашистского лагеря. Антифашистские настроения в литературе особенно возросли в связи с ростом массовых стачек, забастовок, крупных выступлении безработных в начале 30-х годов. Массовое крестьянское движение 1935 года и жестокая расправа над восставшими еще более усилили приток прогрессивных литераторов в лагерь демократический, антифашистский.

Вдохновляющую роль в его работе играли успехи советской литературы, ее художественные открытия, ее воинствующая партийность. Тридцатые годы, когда победа социализма в Советской стране стала очевидной даже для самых отъявленных скептиков и злопыхателей за рубежом, отозвались в литовской литературе ростом и консолидацией всех честных, прогрессивных сил. В 1930–1931 годы во весь голос заявила о себе журналом «Трячас Фронтас» («Третий фронт») группа молодых антифашистских писателей — Пятрас Цвирка, решительно порвавшая с буржуазной поэзией Саломея Нерис, Антанас Венцлова, Костас Корсакас, Йонас Шимкус и другие. Через год журнал закрыли, но в середине 30-х годов начал выходить новый журнал «Литература», вскоре также запрещенный цензурой. Его сменили альманахи «Прошвайсте» («Проблески»). Разоблачение сметоновского режима, призыв к активному сопротивлению крепли с каждым годом.

Именно в эту пору рабочий-печатник Юозас Балтушис и формировался как писатель реалистического лагеря. В ту пору, когда звучали полные веры в победу рабочего класса стихи поэта-коммуниста Витаутаса Монтвилы, когда ровесник Балтушиса Пятрас Цвирка заявил о себе как выдающийся прозаик, автор ныне известных и русскому читателю романов «Франк Крук» и «Земля кормилица». Пятрас Цвирка, как я уже говорил, был в числе рецензентов книжечки рассказов начинающего Балтушиса.

Чем же эта маленькая книжечка коротких рассказов пленила видного романиста, а также десятки других рецензентов?

В рассказах молодого писателя правдиво изображалась жизнь рабочих и батраков. Однако чем-чем, а правдивым изображением тяжелой жизни трудового люда не так легко удивить в литературе, которая, начиная с ее основоположника Крнстионаса Донелайтиса, успешно развивала реалистические принципы изображения тружеников, отличаясь богатством типов и доскональным знанием быта. В той литературе, где еще Жеймате окружила образы бедняков поэтическим сочувствием и глубокой симпатией. И где Пятрас Цвирка в романе «Земля кормилица» уже открывал новые пути литовской прозы, показывая жизнь буржуазной литовской деревни в революционном развитии.

Особый облик ранних, еще не всегда художественно равноценных рассказов Ю. Балтушиса создавался, думается, своего рода сплавом демократической художественной традиции и их активным, наступательным характером, сплавом, характерным для литературы, нащупывавшей в эти годы пути к социалистическому реализму. Жизнь своих героев он изображал с теми тонко подмеченными особенностями быта, какой был характерен для фашиствующего режима небольшой страны, где откровенно циничная власть хозяев и бесправие обездоленных низов приобретают как бы крайние формы и где настроения социального протеста низов нарастают с каждым днем. Рассказы Балтушиса дышали гневом и непримиримостью. В начинающем авторе обнаружились задатки незаурядного новеллиста. Это чувствовалось и в умении владеть родной речью так, чтобы малыми средствами добиться большого эмоционального эффекта.