Проданный ветер
Шрифт:
– Опять ты, Иван Иванович, свои речи крамольные заводищ? – поморщившись, проговорил поручик. – Тебе ведь еще и тридцати нет, а столько желчи в тебе!
– Нет, ну в самом-то деле, – не унимался Неплюев, – лучшие представители должны заботиться о своем народе.
– Ты, инженер, за речи свои крамольные, – буркнул казак, поглаживая седую бороду, – когда-нибудь в острог попадешь.
– Вот, вот, – поддержал Орлов, играя желваками. – Ты, думаешь, что после Крымской компании для меня не ясно, что нужны преобразования в империи? Что только силою
– Отчего же тогда в начальствующих кабинетах Петербурга, думают иначе? – выпалил инженер.
– Зря ты так, Иван Иваны, – со вздохом отозвался поручик. – Разве манифест Александра, не шаг в этом направлении?
– «О всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных Сельских обывателей»? – скривившись, проговорил инженер.
– О нем речь ведете?
– Именно о нем, – кивнул офицер, – да – это только первые шаги, но они сделаны!
– Бог с вами, – сокрушенно вздохнув, проговорил Неплюев вставая. – Сколько еще пройдет время, прежде чем наш крестьянин станет свободным, вольным хлебопашцем? Они ведь так и не получили землю в собственность.
– Ну, раз сам государь самолично начертал, то так тому и быть, – угрюмо прогудел, огромного телосложения кузнец, стриженный под горшок. – Вначале научатся жить по «Уставным грамотам «, а там и выкупят свои наделы.
– А до этого? Будут платить оброк? – усмехнувшись, буркнул Неплюев, глядя на неспешно бегущие волны.
– Верно, – подхватил урядник, – а не хочешь платить или не можешь – так отбывай барщину.
– Ты, Иван Иванович, никак главного не ухватишь, – проговорил Орлов вставая.
– И чего же это я никак не ухвачу? – выпалил тот разозлившись.
– Наш русский крестьянин стал другим – он стал свободным.
– А ты чего, Сулима, улыбаешься? – разозлился Неплюев. – Чего это тебе так весело стало?
Круглое лицо миссионера с дряблой серой кожей, мгновенно стало серьезным и он, покачав головой, проговорил:
– Просто я не перестаю удивляться вами…, впрочем, как и американцами, Те радуются как дети, что победили рабство. Вы тем, что освободили своих крестьян и считаете их почти свободными.
– Но ты-то святой отец, имеешь на этот счет другое мнение конечно, – с усмешкой процедил инженер.
– Американцы не хотят видеть, что их общество погрязло в грехе, – проговорил Сулима. – Все покупается, все продается, а жизнь человека не стоит и цента, впрочем, как и у вас в империи. В этих окраинных землях, ни ваш император со своим окружением, ни ваш Синод не хотят видеть очевидного.
– Ну-ка, ну-ка, – буркнул Орлов. – Чего это мы здесь разглядеть не можем?
– Вы столько уже потеряли в этих краях своих подданных! И замете не только из-за коварства местных индейцев, но и из-за того, что вам трудно прокормить ваших колонистов. Скажите еще спасибо Господу, что он наградил эти земли рыбой, зверьем, ягодами да грибами, лишь это и позволяет вашим поселенцам выжить. Вы не можете устроить достойную жизнь своим поселенцам здесь, а рассуждаете о лучшей доле всех крестьян в империи.
– Ну, что же, Сулима, – проговорил офицер, – есть правда в твоих словах. Наши люди, заброшенные за океан, истосковались по наваристым щам – это правда, мы тоскуем здесь по нашей картошечке-кормилице, да мы терпим нужду в хлебе. Но уверяю, что скоро здесь все изменится!
– Дай то Бог, – усмехнувшись, отозвался тот.
– Степанов! – проговорил Орлов, поднимая ворот полушубка.
– Я, ваше благородие, – отозвался тот подходя.
– Пока все отдыхают, – давай-ка осмотримся вокруг. – Осмотрись, что твориться по ходу движения, вон с той террасы, а я вон с того холма осмотрюсь.
Дав Неплюеву в руки, револьвер и приказав следить за каторжанином, Орлов отправился к соседнему холму, с которого можно было хорошо осмотреть не только прилегающие окрестности, но и водную гладь бухты, которая щетинилась вспенивающимися гребнями темно-зеленых волн. Не обнаружив в бинокль ничего подозрительного вокруг, поручик принялся изучать прибрежную полосу, на поверхности которой громоздились многочисленные кучи из старых деревьев, песка и валунов.
– Видимо в прошлом, на месте вон той равнины был залив, – проговорил тихо подошедший Сулима.
Орлов медленно опустил бинокль и, повернув голову, подозрительно посмотрел, на стоящего поодаль миссионера с посохом проговорил:
– Откуда такие познания? В монастыре естественные науки стали преподавать?
– Ну, зачем вы так, офицер? – отозвался тот, опираясь, свой посох. – Я просто предположил это, глядя на эти береговые валы, из-за которых океан видимо и отступил местами.
– Может быть, – буркнул поручик, изучая дряблое, изъеденное оспинами лицо миссионера. – У нас в Симбирской губернии таких явлений нет…
Внезапно Орлов увидел бегущего урядника, который то и дело оглядывался и по возбужденному виду которого, было понятно, что-то случилось.
– Спрячься, святой отец! – выпалил Орлов, хватая винтовку. – Никак казак кого-то обнаружил.
Подбежавший урядник сообщил, что обнаружил всадников. Которые, спешившись, стояли на одной из террас, изучая, по всей видимости, местность.
– Какие еще всадники? – с тревогой пробормотал поручик.
– Не могу знать, ваше благородие, – тяжело дыша, прошептал тот. – Иду себе, глядь, а они в седлах сидят, все вооружены вроде.
– Индейцы?
– Кто же их знает, – пожал плечами казак, – далече было.
Подойдя насколько это было возможно, Орлов быстро поднял бинокль и стал внимательно изучать склоны террас. На одной из которых, на высоте нескольких верст действительно стояло несколько всадников. Расстояние не позволяло рассмотреть детали, одно было очевидно – это были не индейцы.
– Ну, что там, ваше благородие? – нетерпеливо уточнил Степанов шепотом. – Не чугучи случаем?
– Да нет, на американцев они похожи, или на англичан, – отозвался Орлов, опуская бинокль.