Продавцы Мечтаний
Шрифт:
– Не каркай!
– буркнула шеф, но в её взгляде появилось что-то новое. Готовность... или обречённость.
Я вновь перевёл взгляд на обоз. Уже почти рассвело, и мне хорошо удалось рассмотреть его. Помимо перечисленных транспортных средств у работорговцев было не меньше пяти пулемётов, а машины скорее напоминали крепости на колёсах. Людей практически не видно, но я всё равно насчитал восемь человек. О том, скольких я не увидел, не хотелось даже думать. В нашем же распоряжении, помимо нашей команды, пятнадцать вооружённых мужиков. Оставалось только надеяться, что винтовки в руках они держат не просто так.
– Принёс!
– глухо крикнул с земли помощник старосты.
– Антон, отдай свою винтовку Дереку, - приказала Капитан.
– Дерек, когда стрелять знаешь. Уважаемый Зош, Авер, за мной.
Мы спустились со стены. Белый флаг (пожелтевшая от времени драная простыня) достался мне. Я сложил её вчетверо и, подняв над головой, первым вышел из приоткрытых ворот. Поджилки у меня потряхивало, но я надеялся, что скорее от возбуждения, чем от страха.
Увидев нас, работорговцы тоже решили остановиться, что немного меня успокоило. Всё-таки, если остановились, значит, есть шанс, что стрелять по нам начнут только после разговора. А какой я был замечательной мишенью с этой чёртовой тряпкой...
– Стоять, - коротко приказала шеф, когда мы отдалились от хутора на двести шагов.
– Ждём.
Ждать пришлось недолго. От каравана, расположенного в трёх-четырёх сотнях шагов от нас, отделились три всадника, и уже через пару минут я смог рассмотреть лица работорговцев. Так вот, Хаз с напарником выглядели вполне обыденно по сравнению с этими дикарями. По крайней мере, у наших старых знакомцев не было пирсинга из отточенных костей во всевозможных местах, причём, я готов поспорить, что эти кости когда-то принадлежали людям. Высушенные головы, прицепленные к сёдлам; жуткая вязь татуировок, прокрывающая лица; подпиленные и выкрашенные в красный цвет зубы, щерящиеся в жутких ухмылках, - таковы были работорговцы, не брезгующие использовать испорченный товар в качестве еды.
Я сглотнул слюну и, опустив руки, стиснул простыню в руках. Не знаю почему, но я понял, что эти твари не только торгуют людьми и, вероятно, не просто их едят. Перед глазами стояли ритуальные пляски и замученные насмерть девушки, которых пожирали сырыми. Во мне вскипела ненависть. Чёрная, всепоглощающая, бесконечная. Ушёл страх, исчезла надежда. Я впервые понял, что Капитан была права, говоря, что я могу убить человека. Хотя, можно ли считать этих тварей людьми?
Работорговцы остановили коней в десятке шагов от нас. Центральный всадник спешился и сделал ещё пару шагов в нашу сторону.
– Вы умные люди, - невнятно сказал он, теребя кость, торчащую из нижней губы.
– Это куда лучше, идти на соглашение. Нам тоже не хочется тратить людей и пули. Сколько вы нам дадите, чтобы мы ушли?
– Я бы хотела сначала выслушать ваши условия, - сухо ответила Капитан.
– Вы умные люди, - повторил работорговец. Несколько секунд он молчал, продолжая теребить свою губу, потом, наконец, заговорил: - Пять мужчин, пять женщин и пятнадцать детей любых возрастов. Это хорошая цена. У нас двадцать пять вооружённых мужчин и пять пулемётов.
– Не пойдёт. Еда, патроны, деньги. Назовите любую сумму.
– Всё есть, - покачал головой переговорщик.
– И еда, и патроны, и деньги. А людей нет. Может, пять мужчин и пятнадцать детей, без женщин? Вам же надо плодиться, - произнеся последнюю фразу, работорговец хихикнул.
– У нас тридцать пять вооружённых мужчин и пять пулемётов.
– Нет, - обрезала шеф.
– Никаких людей.
– Дирижабль?
– предположил наш собеседник, глядя поверх наших голов.
– Нет. Он стоит дороже всей этой вшивой деревни.
– Пять мужчин и десять детей? Соглашайтесь, мы тоже не хотим стрелять. У нас сорок пять вооружённых мужчин и пять пулемётов.
– Никаких людей, - повторила Капитан.
– Тогда никаких переговоров. Через час мы нападём. Но, если передумаете, то придётся отдать десять взрослых и двадцать детей.
– Тогда постреляем, - сухо сказала Капитан.
– Антон, возвращаемся, подними флаг над головой.
Это казалось глупостью, но я повиновался.
Выстрел. Короткий вскрик, ржание. Левый работорговец валится с коня. Шеф молниеносно выхватывает пистолет и трижды стреляет в переговорщика. Ещё один выстрел, и на землю валится третий работорговец. Мы вчетвером стоим посреди поля.
– Бежим!
– резко приказала Капитан, стреляя в голову корчащемуся переговорщику.
Я, совсем растерявшийся, наблюдал за тем, как Ивалла делает ещё два контрольных выстрела, хотя было достаточно и одного. В тишине слышался только топот копыт. Обернувшись, я увидел, что Зош с Авером уже улепётывают к хутору.
– Бежим!
– рявкнула Кэп, давая личный пример.
Я кивнул и, будто выйдя из оцепенения, бросился бежать за ней следом. За моей спиной слышался нарастающий топот копыт, но оборачиваться я не стал. И так ясно, что за такое нас будут преследовать. Я бежал так, что ветер свистел в ушах, но стена хутора приближалась очень медленно, мне казалось, будто я стою на месте. Ноги будто бы стянули верёвкой, не дающей бежать полным шагом, из-за чего напрягшиеся мышцы буквально готовы были разорвать кожу, чтобы работать в полную мощь.
Я влетел в приоткрытые ворота и упал на землю.
Кончилось.
– Антон!
– рявкнула Капитан, она, кажется, даже не запыхалась.
– На стену! Забери у Дерека винтовку и стреляй! После такого нас точно не простят, зато тремя ублюдками стало меньше.
Я вскочил на ноги и, не думая, рванул на стену. Взбежав, выхватил у Дерека винтовку, изготовился к стрельбе.
Нас не преследовали. Пятеро конников стояли у места наших переговоров, видимо, собираясь забрать убитых. Эти идиоты посчитали, что в них больше никто не будет стрелять? Решили, что перестрелка закончилась, и теперь им дадут забрать трупы и приготовиться к бою?
Думали, что у нас есть благородство?
"Есть... но только не по отношению к этим ублюдкам", - сказал я себе.
Я прицелился. Ветра нет, тем лучше. Поймав в перекрестие прицела голову одного из всадников, я начал выдыхать, указательный палец медленно пошёл на меня. Так плавно я не нажимал на курок никогда. Но ведь и людей я раньше не убивал.
Выстрел. Цель дёрнулась в прицеле, когда патрон ушёл из магазина в ствол.
Всадник завалился назад, но тут же выпрямился, неуклюже стараясь повернуть коня назад. Но я не дал ему сделать это. Второй выстрел. Бесчувственное тело валится на землю, но ноги путаются в стременах, и взбесившийся конь тащит его по земле. А у меня остался ещё один патрон. Я немного сдвинул винтовку в бок и поймал на мушку ещё одного всадника. Он уже улепётывал, сильно прижимаясь конской гриве, но в оптическом прицеле его спина выглядела великолепной целью.