Продавцы Мечтаний
Шрифт:
За следующие пять дней им удалось преодолеть почти семьдесят миль. С каждым днём стрелку становилось всё лучше, но улучшения не были такими значительными, какими могли бы оказаться, если бы раненому дали отлежаться. Возможно, дай Орайя ему три или четыре дня, они бы смогли двигаться быстрее, но зеленоглазая была непреклонна. Возможно, она вела себя так из-за убийц Аролинга, которые зачем-то сильно торопились. Антона это злило, и последние два дня он объявлял стоянки намного раньше, чем того требовалось. Благодаря этому у него оставались силы, чтобы заняться с Орайей любовью вечерами.
Но хуже всего - даже хуже усталости, ежедневных переходов и молчаливых убийц - Антону докучала правая рука. Он плохо помнил то, что произошло с ним в лесу... Нет. Он помнил всё. Но воспоминания будто бы заволокло тем самым кроваво-красным туманом, что застилал его глаза во время драки. Стрелок плохо представлял, как он смог вывихнуть себе руку, и не понимал, почему в тот момент не чувствовал боли. Но совершенно чётко знал - виной этому то, что Алария делала с его разумом. Орайя не слишком-то распространялась на этот счёт, но Отражения Продавцов мечтаний были чем-то большим, чем просто игрой подсознания. Орайя не рассказывала, чем на самом деле является Отражение, что там делал Антон... Или, вернее, что с ним делала Алария, когда он посещал её Отражение. Уж точно что-то не слишком хорошее. И как это могло повлиять на его болевой порог? За эти дни чужак пытался несколько раз подступиться с этими вопросами к Орайе, но та либо уходила от ответов, либо делала вид, что ничего не слышит.
Утром одиннадцатого дня Антон почувствовал себя достаточно свежим, чтобы пройти хоть пятьдесят миль. Это было хорошо, но он прекрасно понимал, что это лишь иллюзия. Опухоль спала незначительно, но сегодня он хотя бы смог поесть правой рукой, не думая о том, что приём пищи это такая изощрённая пытка мазохиста.
– Придётся убить Ирийстина ложкой, - попробовал пошутить стрелок за завтраком.
– Ещё пара дней и я смогу её нормально держать. А ещё через пару даже убью ей таракана, если ему не посчастливиться встретиться со мной.
– Тебе придётся взять пистолет, - сухо отрезала Орайя. Шутить она была не настроена.
– Думаю, у людей Аролинга найдётся что-нибудь подходящее. Попробуешь стрелять левой рукой.
– Это неудобно.
– Выхода нет. Сегодня мы должны пройти двадцать миль. Мы окажемся на границе Туманного леса. В его центре и стоит поместье Ирийстина.
– Поместье? Большое?
– Я бы даже сказала замок. Большой замок середины Железного века.
Антон кивнул. Он знал, что здесь эпохи делились по материалу, из которого делалось оружие: Каменный, Бронзовый, Железный, Взрывчатый, Атомный. Середину железного века можно было приравнять к XV-XVI веку на Земле.
– Наверняка напичканный всякой электроникой, - буркнул чужак.
– Я бы хотел посмотреть на настоящий средневековый замок. Я и на исторический ради этого пошёл, хотя родители хотели сделать из меня юриста. Когда...
– он замолчал. Орайя "ушла в себя", как он это называл - закрыла глаза и состроила физиономию, будто одновременно хотела что-то рассмотреть, услышать, понюхать, пощупать и попробовать. Иногда это выражение её лица веселило Антона, но сегодня он почувствовал беспокойство.
И он был прав.
Орайя раскрыла глаза и коротко сказала:
– Нас засекли. Ирийстин начал действовать.
***
Простуда, свалившая Аролинга с ног неделю назад, не хотела отступать. Он умирал, и прекрасно понимал это. Его семейный доктор, один из лучших на материке, перепробовал все варианты лечения, но толку от этого не было никакого. Аролинг приказал перепробовать все противоядия, которые у него хранились, но и они ничем не помогли, по словам доктора лишь усугубив отравление. Продавец мечтаний знал, что его отравили, но не знал, кто именно. Но отравитель, несомненно, сделал это по приказу Аларии. Кто же ещё мог действовать так грязно? Наверняка, она планировала это с самого начала, усыпив бдительность Аролинга мнимым союзом.
Сегодня доктор был ещё более мрачным, чем всегда.
– У вас вот-вот откажет половина внутренних органов, - жёстко сказал он, ставя капельницу.
– Вот-вот - это когда?
– прохрипел Аролинг.
– Не знаю. Через неделю. Завтра. Через час. Не знаю. Слишком непредсказуемо действие яда.
– Это точно яд?
– Вы же сами убедили меня в этом, - довольно сердито сказал доктор.
– Теперь я в этом не сомневаюсь. Что-то очень... специфическое и медленно действующее. Яд начал действовать задолго до того, как вы заболели. Впрочем, сейчас он с ужасной скоростью разрушает почти все функции вашего организма. А может, это и не яд. Возможно, он уничтожил ваш иммунитет, и вы сейчас умираете от самой обычной простуды.
– Меня это не слишком интересует. Кто-то ещё болеет?
– Да. Слышал, что ваша служанка заболела, но к ней я, конечно же, не ходил.
– Служанка? Которая?
– Не знаю, - доктор дёрнул плечом.
– Я случайно слышал разговор других слуг. Попросить, чтобы вызвали больную?
– Да.
Её притащили через пять минут. Две другие служанки поддерживали её с двух сторон.
– Конопатая, - прохрипел Аролинг, закрывая глаза. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что она умирала от той же болезни.
– Сколько? Сколько тебе заплатила эта сука? И сколько мне осталось, тварь?
В ответ послышались рыдания. Они продолжались достаточно долго, но, наконец, затихли, чтобы смениться воплями и проклятьями.
– Эта кривозубая сука сказала, что я заражусь от вас и дала противоядие! Но оно не подействовало!
– кричала веснушчатая.
– Не подействовало! Спасите меня, я всё расскажу...
– Убить её, - сухо сказал Аролинг, поняв, что та ничего не знает.
– Да так, чтобы помучалась перед смертью. И позовите доктора.
– Половым путём?
– переспросил тот, когда выслушал главу шестого клана.
– Вряд ли. Возможно, она выпила яд вместе с вами, а противоядие не подействовало. Или противоядие тоже оказалось ядом.
– Хорошо...
– Слова доктора успокоили его. По крайней мере, Олигия вне опасности.
– Что-то ещё?
– раздражённо спросил доктор. "Я медик, а не посыльный, - послышалось в его слова.
– Не будь ты главой клана, полудохлый идиот, я бы и пальцем не пошевелил".
"Но я глава клана", - сказал сам себе Аролинг.
– Вызовите мою сестру. Мне надо поговорить с ней, пока я в сознании.
– Слушаюсь.
"И слушайся, грёбаный коновал".
Олигия пришла к нему через четверть часа. Сестра как всегда была пьяна. Но сегодня выпитое её не веселило, наоборот, в выражении её лица читались страх и подавленность.