Продавцы Мечтаний
Шрифт:
– Как ты, братишка?
– тихо спросила она, дохнув на Аролинга вином. Раньше ему это нравилось, но сейчас раздражало.
– Может, развлечь тебя?
– Нет!
– каркнул глава шестого клана своим простуженным горлом. Рука Олигии, уже стягивающая с его поясницы одеяло, остановилась. Во взгляде сестры застыл страх.
– Нет, - повторил Аролинг мягче.
– Нам надо поговорить.
– Говори, - сказала Олигия, чуть не плача.
– Нам нужен сильный наследник. Отец... отец говорил мне, но я его не слушал... или не слышал. Твои... наши дети... они должны быть сильными. Найди им хорошего воспитателя. И выбери для следующей войны сильнейшего. Такого, которому не буду нужны альянсы. Альянсы нужны слабым. Но, если у него не будет такого же, как он, сына...
– Аролинг закашлялся. Он открыл рот, чтобы продолжить, но не стал говорить. Его остановил взгляд Олигии.
Она смотрела на него с жалостью и презрением. Так, как он несколько недель назад смотрел на отца. Сестра его не слышала.
– Выбери Представителя, если я умру до начала войны, - сказал глава шестого клана после паузы.
– И воспитай наших детей. А теперь иди.
Когда дверь за Олигией закрылась, Аролинг устало закрыл глаза. День, может, неделя - вот сколько он протянет. Переживёт ли он Владыку? Ему хотелось на это надеяться. Если сестра не успеет выбрать Представителя, то их дети останутся сиротами. А если Представитель не дай боги выиграет... то лучше бы их миру и вовсе не существовать.
Он не слышал, как Олигия закашлялась, выйдя из-за дверей.
Глава девятая
– И что будем делать?
– нервно спросил Антон, сжимая и разжимая пальцы левой руки. Он не чувствовал в своих движениях никакой уверенности, что раздражало его. Если бы правая рука... Но правой рукой он едва может держать ложку, и о стрельбе нечего даже думать.
– Их десять, - сухо сказала Орайя.
– Шансов немного. Так что остаётся только надеяться на то, что Ирийстин приказал взять нас в плен.
Антона немного разозлили слова зеленоглазой. Он понимал, что шансов мало, но спокойно дожидаться, пока его возьмут в плен, он не хотел.
– И что, будем сидеть и ждать, надеясь, что нас не убьют?
– раздражённо высказал свои мысли чужак.
– Нет, конечно. Будем драться. А когда людей Аролинга убьют, будем надеяться, что нас приказали взять в плен.
Стрелок выругался и отставил тарелку.
– Доешь, - посоветовала Орайя.
– Возможно, это твой последний завтрак. Я предупрежу людей Аролинга.
Убийцы отреагировали на слова зеленоглазой как и полагалось профессионалам - спокойно закончили завтрак и начали готовить оружие. У каждого было по винтовке, полуавтоматическому пистолету, кортику и короткому ножу. Один из них протянул вышедшему из палатки Антону свой пистолет, две полные обоймы и непромокаемую коробку с четырьмя дюжинами патронов.
– Вот предохранитель, снимаешь и стреляешь. Кончатся патроны, нажмёшь сюда, и обойма выскочит. Когда вставишь запасную обойму, снова надо будет снимать предохранитель. В обойме восемь патронов. Потренируйся.
Прежде, чем тренироваться, Антон рассмотрел своё оружие. Пистолет, как пистолет. Чем-то он напоминал не единожды видимые им в голливудских фильмах "стволы", но надеяться на бесконечную обойму, из которой можно стрелять минут пять, не перезаряжая, смысла, конечно же, не было. Никаких заводских меток на пистолете Антон не увидел, и поэтому назвал его просто - Чёрненький.
Нервно хихикнув над собственной сомнительной шуткой, землянин принялся стрелять по дереву, стоящему в десяти-одиннадцати метрах от их лагеря. Стрельба с левой руки оказалась не таким уж и простым делом, но Антон довольно быстро приноровился к небольшой отдаче и тому, что надо целиться левым глазом, и последние пять патронов во второй обойме легли достаточно кучно. А вот с перезарядкой обойм дела обстояли куда хуже - Антон слишком медленно и неуклюже орудовал левой рукой, пока сама обойма была зажата - а вернее, едва держалась - в правой. Впрочем, во время боя ему вряд ли дадут выпустить все три обоймы, чтобы пришлось этим заниматься. Но и такую вероятность исключать не стоит.
Орайя и головорезы тем временем свернули лагерь. Стрелок чувствовал себя неуютно в их компании. Нет, чёрт возьми, не потому, что они готовы были убивать, он и сам уже стал убийцей. Просто они безропотно готовились принять свою смерть, а Антон в могилу не стремился. И ещё больше не хотел, чтобы там оказалась Орайя.
Когда приготовления были закончены, зеленоглазая снова закрыла глаза, выискивая противников.
– Они в восьми милях, - сказала она, закончив.
– Не торопятся, - заметил тот, что дал Антону пистолет.
– Возможно, у нас есть время занять более выгодную позицию. Или даже устроить засаду. Они могут отслеживать наше передвижение?
– Не знаю, - пожала плечами Продавец мечтаний.
– Будем считать, что могут - как-то ведь они нас засекли.
– Возможно, с помощью датчиков, - предположил Антон, но эта его фраза вызвала лишь презрительное фырканье от людей Аролинга, а Орайя лишь недоумённо на него посмотрела.
– Датчики - дело прошлое, - пояснил тот же головорез, видимо, он был главным.
– Большая часть поместий Продавцов была уничтожена во время войны. Заводов по их производству тоже не осталось. Быть может, несколько сохранилось у Владыки, но у Ирийстина вряд ли.
– Этот замок был поместьем третьего клана ещё до войны, - сказала Орайя, видимо, чтобы защитить Антона.
Убийца пожал плечами.
– Летним домиком, а не поместьем. Я был здесь ребёнком ещё тридцать лет назад - мой отец был главным телохранителем господина Нерлиода, они тогда делили сферы влияния после войны. Тогда этот замок был красиво обставленной гостиницей. Возможно, какая-то система охраны и присутствовала, но никак не в десяти милях от леса. А от опушки до замка ещё с десяток миль.
– Да, многовато, - признал землянин.
– Но ведь как-то они нас засекли, - упорствовала Орайя.
– И я с полной уверенностью могу сказать, что это не способности Ирийстина - большая часть участвующих в войне Продавцов и Представителей могут чувствовать друг друга только после смерти Владыки.
– Разведка, - во второй раз пожал плечами убийца.
– А пока мы тут разговариваем, люди Ирийстина приближаются. Здесь есть какое-нибудь подходящее место?
Орайя на несколько секунд закрыла глаза.