Продавцы невозможного
Шрифт:
«Почему ты хочешь мне помочь?»
«Потому что я этих ребят боюсь, – честно ответил Шмейхель. – Я им не верю, и я их боюсь».
«А меня?»
«Ты не отморозок».
Хан выложил деньги и указал цель. Шмейхель привез машинистов в Мюнхен, и прошлой ночью они осуществили взлом.
– Бойцов пересчитали? – уточнил Моряк.
– Вокруг дворика не менее тридцати человек. Мы просчитываем их перемещение и передаем в режиме реального времени…
– Да, да, вижу.
Моряк замолчал. Зачем спрашивает, раз знает? Неужели нервничает?
«За Хана переживает, – догадался Шмейхель. – Как ни крути,
– Дружба – удивительное понятие, – размеренно произнес Хан. – Полагаю, она зародилась еще в первобытные времена. А некоторые ученые считают, что на дружбу способны даже животные.
– К чему вы ведете? – поинтересовался Малик.
– Вы предлагаете мне дружбу. – Алоиз почтительно склонил голову. – Вот и вспомнилось.
«Хочет показаться образованным? Смешно».
Предложения по ценам и условиям высказаны. Коротко, но очень точно. Все ждали, что Хан выразит согласие, а он завел разговор о дружбе.
– Мы договорились? – поинтересовался Путник.
Агим тонко улыбнулся. Отмычка поддержал. И даже Киприот, которого трясло от страха, изобразил на физиономии некое подобие радости.
«Сейчас?»
– Нет, уважаемый Малик, мы не договорились, – мягко ответил Хан.
Смысл слов еще не успел дойти до уголовников, а он уже бросился вперед, через стол. Рванул из кресла, вытянулся в струну и до основания погрузил указательный палец в глаз Отмычки. Усиленный ноготь, усиленные кости, не палец – стальной штырь! – он легко добрался до мозга.
Стекла на джипах не опустились – упали, провалились в дверцы. И жахнули из машин не пулями, совсем не пулями. Из каждого окна ударил гранатомет. Не реактивный, конечно, иначе салоны внедорожников превратились бы в крематории, а послабее – из шестизарядных «кругляшей» врезали камрады Хана, целясь по окнам и дверям. И продолжали палить, сполна используя эффект внезапности. Грохот, пламя, звон выбитых стекол, вопли раненых… Бывшие вояки навыков не растеряли. Отработали гранатами, побросали опустевшие «кругляши» и разбежались по двору, ворвались в здания, выкашивая встречных из «дрелей».
Вторая группа, подтянувшиеся с улицы камрады в штатском, захватила выезд, не позволила грузовику отрезать Хану путь к отступлению.
– Сорок секунд!
Моряк следит за ходом операции, но не забывает о времени. На наноэкране каждого камрада бежит секундомер, но лучше повторить вслух:
– Тридцать секунд!
В самом начале представления у главного входа в «Мотылек» взорвалась бомба. Возникла паника, третья группа камрадов поспособствовала ей беспорядочной стрельбой. К главному входу и подтянется полиция, он ведь на виду, о нем сообщат в первую очередь. О нем, а не о взрывах и стрельбе, доносящихся из внутреннего двора.
Оружия не было только у Алоиза и Киприота: и Путник, и Агим, и, наверное, покойный Отмычка «дыроделы» на встречу принесли. Но вот воспользоваться ими не успели.
Хан, перелетев через стол, сбил Отмычку на пол, тут же вскочил и, поднимаясь, ребром ладони разбил Малику кадык. Путник повторил маневр помощника – опрокинулся навзничь. Пары секунд хватило, чтобы Агим успел выхватить пистолет, однако Хан готовился именно к такому развитию событий. Бросаться на Тачи не стал, перевернул стол, сбив «дыродел», а уже потом атаковал.
Поднялся, держа в руке взятый у мертвого Агима пистолет, улыбаясь, посмотрел на трясущегося Киприота:
– Вот и все. – Подошел к Малику и дал контрольный в голову. – Уходим.
– Мы покойники, Алоиз! – простонал Заза, послушно поднимаясь на ноги. Ноги подкашивались. – Ты понимаешь, что мы покойники?
– Все только начинается, – приободрил компаньона Хан. – Старый гаденыш хотел от нас избавиться! Я сразу просек! У меня шариков немного, но они работают. Я успел первым!
– Ты ни черта не успел! Ты войну начал! У Малика два сына…
– Было два сына! Я же сказал: шариков у меня немного, но они бегают. Сейчас в Берлине мои камрады на куски маликовских выродков режут, понял? На куски! – Хан бешено рассмеялся. – Выше нос, Киприот, мы начинаем большой бизнес!
Глава 5
Анклав: Москва
Территория: Сити
«Пирамидом»
Слова необходимы, но впереди всегда оказывается тот, кто действует
– Власть – вот к чему стремятся верхолазы. Не к золоту, а к власти, потому что только она дает все. Власть. Корпорации и государства контролируют промышленность, энергетику, науку. Коммуникации. Производство еды и производство тепла. Контролируют повседневность. Без электричества мы вернемся к феодализму, а электричество – это корпорации и государства. Власть. Мир стал удобным, но чужим. Им управляют верхолазы. Теперь они, а не бог, решают, где устроить наводнение, эпидемию или массовый голод. Но им мало. Полная власть требует управлять не только жизнью, но и душой, мыслями. Мысли опасны, потому что человек, нормальный человек, склонен к свободе. Мысли опасны, а значит, их нужно изменить. Нужно убедить человека, что та форма рабства, в которой он существует, и есть высшая степень свободы. А тех, кто призывает открыть глаза, следует назвать террористом.
Пауза. Но в сети тишина, кто посмеет перебить Сорок Два?
– Верхолазы называют меня террористом и анархистом. А что им еще остается? Они пытаются противопоставить меня порядку. Власть есть порядок. Сорок Два есть хаос. Они не способны привести доказательства, а потому используют единственный прием, которым овладели в совершенстве: превращают ложь в правду. Со всех сторон доносятся крики: анархия! И простой человек начинает прислушиваться. Простой человек, которому вставили одобренный властью чип, слушает: Сорок Два не согласен с верхолазами, а значит, Сорок Два несет хаос. Доказательств не требуется, достаточно воплей. Ложь хитра и прилипчива. Громкие фразы проникают в ваше сознание, меняют мысли, обволакивают душу. Вам кажется, что все вокруг не могут лгать? Сейчас – могут. Потому что сейчас они управляют великим ураганом, имя которому – Эпоха Цифры. Потому что сейчас не все решили стать свободными. Потому что сейчас многим еще кажется, что послушание и есть порядок. У меня для вас новость: послушание есть рабство.