Продавцы невозможного
Шрифт:
Чайка прищурился:
– Я смогу уйти?
– Да.
Снова поверить на слово? А разве есть выбор?
Анклав: Москва
Территория: Сити
Аукционный дом де Моро
Разные люди
– Ваше преосвященство! – Низенький распорядитель – смокинг, пышный
– Прими благословение духов Лоа, сын мой, – важно отозвался Джошуа Таллер.
– Спасибо, ваше преосвященство, спасибо. – Распорядитель склонился и поцеловал архиепископу Московскому руку. Где-то в глубине души он исповедовал классическое католичество, однако бизнес есть бизнес – зачем ссориться с выгодным клиентом?
– Позвольте предложить шампанское, ваше преосвященство? Двадцатилетний «Дом» для вас.
– Предлагайте.
Распорядитель вышколенно захихикал над шуткой. Не забыл махнуть рукой, и около архиепископа вырос официант с подносом.
– Сегодняшний каталог уникален.
– Я знаю…
Монсеньор Таллер явился в традиционной для выхода в свет черной сутане, перехваченной широким красным поясом. Однако левое его плечо украшала леопардовая шкура – не по уставу, зато освежает образ. Традицию «странных мелочей», призванных демонстрировать, что архиепископы тоже люди, ввел духовный лидер Баварии Папа Джезе, большой любитель старинных цилиндров и фраков игривых расцветок. Ахо она раздражала, однако многие архиепископы поддержали баварца. И не только в одежде.
– Джош, добрый вечер! – А это уже не распорядитель, это гость. Широкий и в плечах, и в талии Зильберштейн, глава московского отделения «N.O.G. Steel». – Давно не виделись.
– Прими благословение духов Лоа, сын мой, – предложил Таллер, проглотив шампанское.
– Джош, ты же знаешь, я из другой конфессии.
– Лишнее благословение не помешает.
– Ну, если ты настаиваешь… Все равно – нет. – Зильберштейн рассмеялся и похлопал архиепископа по плечу. – Как твои дела?
– Неплохо.
– Что решил прикупить?
– Пару картин.
– Посмотрим на шедевры?
– Как раз собирался.
Полотна выставлены тут же, вдоль стены. Не все, разумеется – не поместились бы, – но и от самых главных глаза разбегаются. Сегодня правил бал двадцатый век: Пикассо, Малевич, Ларионов, Дали…
– Помню, ты увлекался ребятами постарше, Джош, фламандцами, если не ошибаюсь.
– Меняю обстановку в летнем доме. Хочется чего-нибудь нового.
– Могу посоветовать толкового дизайнера.
– Я знаю, чего хочу.
– Можно только позавидовать.
Владельцы аукционного дома не стали превращать главный зал в некое подобие викторианской гостиной, обшивать его дубовыми досками и наполнять вычурной мебелью, стараясь «дать почувствовать
– Господин Грязнов! – Распорядитель пожал протянутую ладонь двумя руками. – Искренне рад!
– Взаимно.
– Патриция, черное вам к лицу.
– Благодарю, Артур.
Взгляд распорядителя вернулся к Кириллу.
– Интересуетесь чем-то конкретным?
– Хочу понять, что нынче в моде.
– Хитрец…
У де Моро, как и в любом другом аукционном доме, не существовало жестких правил: если покупатель хотел остаться инкогнито, он мог торговаться через сеть или воспользоваться услугами посредника. Однако в Москве постепенно сложилась традиция присутствовать на торгах именно этого дома лично, превращая аукцион в светский раут. Обходились без смокингов и вечерних платьев, однако деловые женские костюмы не приветствовались.
– Я чувствую себя девушкой на выданье, – пробормотала Пэт, пригубив шампанское.
Черное платье оттеняет загорелую кожу, выгодно подчеркивает стройную фигуру и длинные ноги. Серьги, кулон и браслет, названные Грязновым «фамильным гарнитуром», тянут на небольшое состояние, такие драгоценности спокойно надела бы и внучка Романа Фадеева, а не только дочь Кирилла Грязнова. Но главное не шмотки и камни – исходящая от девушки аура молодости и силы, вот что притягивало мужские взгляды.
– Скорее ты похожа на девушку, вызывающую интерес, – хмыкнул Грязнов. – Я не вижу здесь холостяков.
– Еще лучше. – Патриция ехидно посмотрела на отца. – Тебя не смущает?
– Смутился бы, останься ты незамеченной.
– А так есть повод для гордости?
– Именно.
– Господин директор! Какая честь!
Кауфман добродушно кивнул, вяло пожимая протянутую руку:
– Я слышал, сегодня будет серебро.
Как обычно: черный костюм и темная, спортивного покроя рубашка, не предполагающая галстука. И черные кожаные перчатки, скрывающие от окружающих кисти рук.
– Серебра немного, но очень хорошее.
– Уже выставлено?
– Позвольте вас проводить…
Два беза замерли у входной двери, мягко сменив местную охрану. Еще двое – у запасной. В зале же появилось несколько ничем не выделяющихся мужчин в дорогих костюмах и с хорошими манерами. Угощались шампанским. С любопытством разглядывали лоты. И не спускали глаз с окружающих. Имели право стрелять в любого, кто покажется подозрительным.
Их не замечали.
– Вот уж не думала, что Мертвый увлекается искусством, – протянула Патриция.