Шрифт:
Начало Отражение незнакомца в окне приблизилось. Человек сопел и был явно чем-то… то ли взволнован, то ли недоволен. А может, он просто чего-то боялся, и это лишь способ отгородиться от страха? Можно предположить, что причиной столь странного поведения послужили некие события из прошлого героя. А может это только предчувствие?..
Окно.
Что такое для Вас окно? Вход для тёплых игривых лучиков солнца или прямоугольник, подобно телевизору со слабым динамиком, передающий чётко лишь изображение. Ведь, приятно же смотреть из окна, наблюдать за происходящим, быть зрителем, не так ли?
Окно,
Хочется верить, что есть ещё герои на этой бренной земле, которые рискуя собой, пытаются изменить судьбу, спасая несчастных от верной гибели… Это им зачтётся… потом… там наверху…
Окно – это своеобразная преграда… если уж не от несчастий, то хотя бы от непогоды…
Сегодня тепло. Солнце в одиночестве стояло высоко над землёй, даря свет всему живому. Одуванчики, вытянув свои жёлтые головки, тянулись к источнику тепла, с жадностью впитывая эти яркие, нежные лучики. Их было так много, что казалось лужайка – это целый ковёр из жёлтых цветов, цветов солнца… На небе не было ни единого облачка, оно было настолько голубое, что казалось – это горное глубокое озеро, в котором можно утонуть… В такую погоду хочется полежать на зелёной сочной траве, послушать, как поёт ветер, полной грудью вдохнуть весеннего воздуха… Хочется свободы… свободы от обязательств и этого проклятого места, где крики людей сбивают с мысли, мешают отдыхать… Хочется туда, на это поле, чтобы вдохнуть аромат цветов, узнать что там, за этим высоким забором… Он преграда… единственная преграда от вне… Там бродит Страх, всегда ждущий свою очередную жертву… Страх – трудно излечимая болезнь, навечно поселившаяся в человечестве.
Сопение не прекратилось, оно лишь усилилось с течением времени. Всё больше злобы, ненависти и страха чувствовалось в нём с каждым выдохом. Чего он боится?
Его.
Того, кто за забором. Того, кто скоро придёт.
Три товарища Крупный человек по прозвищу Мрак с лёгкостью качал на сильных руках белокурых дочерей, одной из них исполнилось восемь, другой шёл десятый. Сёстры смеялись, наполняя небольшую комнату теми искрами беззаботности и веселья, которые могут дарить только дети. Они смотрели друг на друга, придерживаясь за плечи отца, чтобы не упасть. Отец наблюдал за своими любимицами, наслаждаясь их откровенными улыбками, светящимися от счастья лицами. Порой Мраку казалось, что не существует зла на земле, лишь потому, что звучит детский смех. Ведь там где дети, там жизнь…
Гармонию семьи нарушил резкий звук телефона. Отец спустил девочек на диван и, подняв трубку, сказал резким грубым голосом:
– Алло!
– Здорово, Мрак! – прозвучало на том конце.
– Это ты Мэр? Зачем беспокоишь?
– Не знаю как ты, дружище, а я уже спокойно жить не могу.
– Что на этот раз случилось?
– Максимум пропал. На звонки не отвечает.
– Опять ты за своё! Объявится он, не в первый раз уже. Скорей всего с какой-то бабой пропадает, – успокоил собеседник, на последних словах понизив голос, вспомнив о детях.
– Давай встретимся сегодня возле дома Максимума?
– Послушай, лучше не будем спешить. Завтра пятница, может, он ещё объявиться у тебя?
– Не болтай ерунды, это уже третья пятница месяца. Первые две Максимум пропустил, вряд ли он покажется на этой, – уверено предположил Мэр. – К тому же мне всё больше кажется, что если Максимум не пришёл на наши обязательные встречи, то это только по двум причинам: либо он умер в своей библиотеке, либо что ещё хуже, он от кого-то скрывается. Но, зная Максимума, делаю вывод, что укрываться ему не от кого: он слишком мирный человек. Кому я объясняю? Но и исчезнуть просто так Максимум тоже не мог. Остаётся лишь одна гипотеза – его похитили! – высказал догадку Мэр.
Мрак скептически хмыкнул в трубку:
– Мэр, ты гонишь полную пургу, полнейшую! Кто? Кто его похитил? Кому нужен бедный библиотекарь, скажи мне? – начал было кипятиться Мрак.
– Слушай, если ты сейчас же не согласишься на моё условие, то я начну материться, а я воспитанный человек и мой позор ляжет на твою лохматую голову с гривой на затылке, – пригрозил друг.
– Вот, только не надо истерику закатывать! Я дома от жены уже наслушался достаточно. Ладно, я согласен. Так, во сколько встречаемся?
– В восемь, у подъезда Максимума, – ответил Мэр, немного подумав, приглаживая лысую голову.
– Ты забыл, что у меня сегодня в ночном клубе смена?
– Тогда давай пораньше увидимся, часов в шесть?
– Вот это меня устраивает, – согласился Мрак, подмигнув одной из дочерей.
– Может, нам ещё и в милицию обратиться? – предложил Мэр.
– Зачем? А если с ним всё нормально, сидит он в своей библиотеке, чай пьёт, а мы тут милицию привлечём, город на уши поставим… Да и потом его легче самим найти, сам понимаешь…
– Ну и что ты предлагаешь? – спросил Мэр.
– По-моему, для начала надо все берлоги проверить, где наш друг любит зависать.
– Я уже давно всё обошёл, нигде его нет.
– Значит, встретимся, как договаривались, там видно будет, – буркнул Мрак и повесил трубку, оборвав разговор.
Тридцатилетний дипломатично одетый мужчина в очках, сидел на небольшой кованой лавочке около подъезда под цветущей сиренью. Какая-то невидимая глазу птичка заливалась трелью. Молодой человек наслаждался звуками природы, неспешно поглощая холодное эскимо. Вечерело, люди спешили с работы, проходя мимо незнакомца. Мужчина отрешёно наблюдал за обстановкой вокруг, думая как всегда о смысле жизни. Заметив крупного бугая в оранжевой футболке с надписью на груди: "Уйди с дороги", бесцеремонно бросившего окурок на тротуар, изысканный франт, не спеша выбросив обёртку от мороженого в урну, приблизился к детине. Бугай вопросительно осмотрел подошедшего лысого парня.
– Молодой человек, вы только что осквернили общественное место. Я прошу вас немедленно убрать ваш мусор куда положено! – проговорил решительно пижон в светлом костюме, указав на жёлтую большую урну.
Качок замер в изумлении, непонимающе смотря на франта.
– Чего? Чего ты там провякал, очкарик?
– Немедленно уберите мусор! – повторил раздражённо интеллигент.
Лицо бугая налилось кровью. Казалось ещё секунда и он бросится на неизвестно откуда взявшегося блюстителя общественного порядка.