Продажная любовь
Шрифт:
— Не трогайте! — Энн Тернер стояла в дверях, крепко держась за косяк руками.
Неужели эта девушка думает, что он собирается забрать ребенка отсюда прямо сейчас? Он вернется, когда оформит все бумаги, найдет подходящую няню и уже тогда, по всем правилам, заберет племянника. Сегодня он пришел, потому что должен был увидеть своими глазами это единственно возможное утешение в горе, поглотившем семью Теакис после гибели Андреаса.
Глаза мужчины остановились на фигуре у двери, и губы его сжались. Девушка вполне соответствовала этому кошмарному месту.
Но неважно, как выглядит эта Энн Тернер. Важен только ребенок под ее опекой.
Она отодвинулась от двери:
— Мистер Теакис, я хочу, чтобы вы ушли. Мне нечего вам сказать. И я не хочу, чтобы вы беспокоили Ари, — голос звучал резко и враждебно.
Некоторое время он молча смотрел на нее. Энн чувствовала, как краска заливает ее щеки. Трудно было сохранять самообладание. Она боролась. И проигрывала. Оценивающий, критический взгляд приковывал Энн к месту. Не произнося ни слова, он двинулся к ней. Она отступила, он миновал ее и направился к входной двери. Но надежда ее не оправдалась: он свернул в комнату у входа.
Она поспешила за ним, говоря на ходу:
— Мистер Теакис, я просила вас уйти…
Он прервал ее, просто подняв руку. Так останавливают слугу, который заговорил, когда не положено.
— Я здесь лишь затем, чтобы самому увидеть ребенка и проинформировать вас о приготовлениях к его отъезду.
— Здесь его дом.
Никос Теакис выразительно обвел взглядом комнату. Потрепанный диван, потертый ковер, выгоревшие шторы. Взгляд мужчины вернулся к Энн и остановился на ней, как на таракане.
— Это не дом. Это трущоба.
Энн покраснела. Бедность не преступление. Но, похоже, Никос Теакис считает иначе. Он смотрел на девушку так, как будто она была приколотым к прозекторской доске насекомым. Она вдруг почувствовала, как грязно и серо выглядит, к тому же с немытыми растрепанными волосами. Было по-женски неприятно оказаться в таком виде перед выдающимся образцом мужской красоты. Она сердито отвела глаза. Да какая разница, как она смотрится. Ему это важно? Человеку, объявившему, что заберет у нее ребенка, которого она любит больше всего на свете. Единственный родной человек.
Теакис вновь заговорил, но совсем другим тоном, очень мягко:
— Впрочем, вашу ситуацию можно понять. Ведь очень трудно иметь такую обузу — маленького ребенка, верно, мисс Тернер? В вашем возрасте девушке это мешает, правда?
Его мягкость произвела обратное впечатление — Энн чувствовала, как в ней закипает гнев. Конечно, совсем не легко ухаживать за маленьким ребенком. Но Ари не обуза. И не был обузой. Никогда.
А Никос Теакис продолжал говорить с тем же сочувствием:
— Я хочу избавить вас от этой нагрузки, вернуть вас к жизни молодой, беззаботной девушки.
Энн старалась сдерживать гнев, иначе она не сумеет справиться со своим голосом:
— Мистер Теакис, вы отрицали существование Ари с момента его зачатия. Что же заставило вас вдруг вспомнить о нем?
— Мне прислали результаты проб ДНК Я знаю, что он сын моего брата, — мрачно ответил он.
— Моя сестра все время говорила это.
Скульптурный рот скривился.
— Вы считаете, слову проститутки можно доверять? — Уверенный, не допускающий сомнения тон.
— Не смейте так о Карле! — взорвалась Энн.
— Ваша сестра готова была спать с любым богатым человеком, который мог обеспечить нужный ей уровень жизни. Поэтому я настаивал, чтобы брат проверил, его ли этот ребенок.
— Моя сестра мертва!
— Как и мой брат. Из-за вашей сестры, — Теакис говорил ледяным голосом. Помолчав, он вновь заговорил сочувственно и мягко: — Поэтому Ари должен поехать со мной в Грецию. Чтобы жить так, как того хотел его отец. Вы же не можете не согласиться со мной, мисс Тернер?
Это звучало спокойно и разумно, но Энн не сдавалась:
— Конечно, я не согласна! Вы сами собираетесь растить Ари, мистер Теакис, или передадите его няне?
В темных глазах мелькнул гнев. Вызов ему не нравится! Она почувствовала крохотное удовлетворение.
— Успокою вас, мисс Тернер, Ари будет жить в семье. Да, конечно, с профессионально подготовленной няней, но главное — с моей матерью. Мне нужно объяснять вам, что это для нее единственное утешение после потери сына? Ее горе ужасно, мисс Тернер.
Невольно Энн ощутила ком в горле.
— Она может в любое время навестить Ари.
— Очень великодушное предложение, мисс Тернер, — снова ледяным голосом сказал он, глядя на Энн так, как тогда, когда назвал Карлу проституткой, потом хрипло продолжил: — Я и не ожидал от вас ничего иного. Итак, скажите, сколько вы хотите за мальчика? Конечно, высокую цену, ведь ваша сестра собиралась замуж за моего брата. Ну, а вам только деньги.
Она слушала его, не веря своим ушам, испытывая настоящий шок. А Никос Теакис между тем вынул из кармана чековую книжку и золотую ручку. С непроницаемым лицом он подошел к столу, заполнил чек и сказал остолбеневшей Энн:
— Это мое первое и окончательное предложение. Ни пенни больше. Я предлагаю вам миллион фунтов за моего племянника. Берите или откажитесь.
Энн моргала, не понимая. Это нереально. Кусочек бумаги на столе перед ней не чек на миллион фунтов — миллион фунтов, чтобы купить ребенка. Поскольку пауза затянулась, Никос Теакис снова заговорил, и опять мягко и убедительно:
— У племянника будет чудесное детство. Моя мать очень добрая женщина, она полюбит его всем сердцем. Он будет жить в ее доме в Греции, в вилле на принадлежащем нам острове. Ни в чем не будет нуждаться, — он улыбнулся. — Так что, мисс Тернер, берите деньги — ваша совесть может быть спокойна.