Продажная верность
Шрифт:
Изображение в зеркале заставляет меня отвернуться, и я задергиваю жалюзи сильнее, чем нужно. Одна сторона падает с кронштейна, а другая остается закрепленной в верхней части окна. Я выглядываю из окна своей спальни и не вижу Сорена. Разочарование захлестывает меня, и я делаю шаг к окну, чтобы убедиться в этом.
Сорен прислонился к своей машине в конце подъездной дорожки и машет чашкой кофе. Уже больше недели Сорен стоит у моего дома и предлагает подвезти меня на работу. Сегодняшний день ничем не отличается. Возможно, я встретила достойного соперника в упрямстве. Никто никогда так
Я беру еще одну прядь волос и накручиваю ее на щипцы для завивки. Пар струится от моих волос, пока я возмущаюсь тем, что он здесь и ждет меня. Наклоняюсь к окну, чтобы посмотреть, не устал ли он ждать и не решил ли уехать. Каждый день я отказывалась от поездки, и сегодняшний не будет исключением.
Мои глаза устремляются к окну, все еще отвлекаясь на Сорена, и раскаленный металл моих щипцов для завивки волос касается моей шеи. На этом месте возникает мгновенная боль. Я отпускаю прибор, и он с грохотом падает на пол, пластиковая ручка отламывается. Щипцы для завивки теперь бесполезны, половина моих волос струится локонами, а другая половина выпрямлена.
Я провожу щеткой по кудрям, пытаясь свести на нет все усилия, которые я только что потратила впустую, но все бесполезно. Схватив резинку, я закручиваю волосы в пучок и начинаю собираться. Из-за нехватки времени забываю о еде.
Вчера вечером я должна была стоять на своем. Когда моя мать заводится и не может добиться своего, она становится злой и раздражительной. Но я-то знаю, что лучше.
Мое внимание привлекает отражение в зеркале. Я была так сосредоточена на прическе и макияже, что не заметила, что моя рубашка вывернута наизнанку. Быстро переодеваюсь, прежде чем открыть входную дверь. Я надеваю туфли на каблуках и выбегаю на улицу. Ноги подкашиваются, когда я замечаю Сорена, стоящего в трех футах от моей двери.
— Сорен, оставь меня в покое. Я опаздываю, — на моих плечах груз целого мира; у меня нет сил, чтобы тратить их на что-то еще.
— Эй, ты в порядке? — его рука касается моей, на лице читается беспокойство.
— Мне станет лучше, когда ты перестанешь меня преследовать, — слова вырываются сами собой, и я даже не пытаюсь быть грубой с ним. Пока моя мать в больнице, Сорен становится единственным человеком, на которого могу положиться, но я не знаю, как отношения с ним отразятся на моей работе, я нахожусь в полном отчаянии. А если прибавить к этому недостаток сна, то я превращаюсь в эмоциональную развалину.
— Я думал, девушки находят такие вещи очаровательными.
— Ты не книжный персонаж, Сорен. Ничто из того, что ты делаешь, не вызывает умиления. Все это раздражает.
Я проталкиваюсь сквозь него и иду к своей машине. Когда открываю дверь, меня осеняет, что я забыла заправиться прошлой ночью. Захлопываю дверь, внутренне проклиная себя за лень. Надо было просто сделать это. Повернув ключ, я дважды проверяю количество оставшихся миль и обнаруживаю, что у меня полный бак.
Я поднимаю взгляд на Сорена, который приветливо смотрит на меня и говорит: — Не за что.
Я опускаю окно.
— Сталкер.
Он наклоняет голову, как бы говоря: «Если бы».
Я смотрю на свой дом, вспоминая, как чисто в нем впервые
— Ты победил, — восклицаю я и поднимаю окно. Выключаю машину и выхожу. — Ты прав. Эта машина может сломаться в любой момент.
Сорену требуется секунда, чтобы прийти в себя, и шок на его лице становится комичным, прежде чем он маскирует его.
— Пора бы тебе образумиться.
Он открывает пассажирскую дверь, ожидая меня.
— Мне очень жаль, что я опоздала. Уверяю вас, это случайность, — поспешно говорю я, опускаясь в кресло, снимая туфли на каблуках, которые уже натерли, и одним плавным движением включая компьютер.
— Думаю, в деле наметился прогресс. Я собираюсь взять интервью у нового подозреваемого и хочу, чтобы вы делали заметки во время этого.
— Когда интервью?
— Через два часа. Я оставил несколько документов, которые тебе следует освежить в памяти до того, как мы отправимся туда. Убедись, что у тебя есть диктофон для сохранения информации, чтобы мы могли к ней вернуться, — взволнованно отвечает мой босс Конрад.
В животе урчит от голода, я встаю, не обращая внимания на мозоли, и оглядываюсь по сторонам. Все занимаются своими делами, поэтому я иду в комнату для персонала. Мне противна мысль ходить босиком, но пока это мой единственный выход. Я роюсь в ящиках, нахожу несколько пластырей, а затем наливаю себе чашку кофе со сливками. Я предпочитаю энергетический напиток для получения кофеина, но сейчас кофе единственный вариант, и я знаю, что он поможет мне немного утолить голод.
— Пошли! — Конрад потирает руки. — Наш клиент был доставлен по обвинению в торговле наркотиками. Нам нужно заставить его сотрудничать с властями и сделать так, чтобы он назвал сообщника. Очевидно, что он не лидер, — подготавливает он меня, пока мы идем.
Мы заходим в конференц-зал, и я расставляю все по местам, пока Конрад представляет меня.
— Как ваша фамилия? — спрашивают меня, и я натянуто улыбаюсь.
— Паселло, — отвечаю я, оглядываясь, не видела ли я его раньше. Не могу сказать, что я его знаю.
— Это по-итальянски? — спрашивает он, но Конрад перебивает.
— Мы будем записывать наш разговор на диктофон, вы не против?
С неохотой парень перестает смотреть на меня и сосредотачивается на Конраде.
— Да, все в порядке, но никаких видеозаписей.
— Назовите свое имя для протокола, пожалуйста, — я включаю диктофон.
— Сэмюэл Харрисон.
— Я буду с вами откровенен, Сэмюэль. Ваш послужной список длиной в милю, но я знаю, что мы сможем это исправить, если вы назовете нам имя вашего босса.