Проделки Джинна
Шрифт:
— Дальше построили собор, а потом появились молодцы, желающие заполучить еще одну жизнишку. Своей, наверное, было мало. А там и пошло: в открытую убивали, особенно самих убийц. У этих–то уже не одна, а две, а то и три жизни было. Потом, когда город уже бросили, узнали, что сердца убитых они носят этому прохвосту в собор. Что уж он с ними делает? Может, пожирает? Не знаю. — Старший посмотрел на Пэта, и тот опустил глаза. — И эти туда же. Ты свою жизнь проживи как следует. Нет, ему еще одну подавай! А ведь и одной
— М–да… — озадаченно проговорил Захаров.
— Сейчас–то немножко поспокойнее стало, — продолжал старший. — Народу стало мало. А раньше фортов не было, семья на семью ходили жизнь себе продлевать. Все помазаны — и старики, и женщины. Особенно старики лютовали. Помирать–то кому охота? Мой отец когда умирал, проклял все свои жизни. Несколько их у него было, а вот помер не старым. Очень не хотелось ему на том свете к жрецу по утрам в гости ходить. Он и мне завещал не трогать человека.
— Дорого вам стоила эта ошибка, — сказал Захаров. — Но ведь еще не поздно, нужно что–то делать.
— Надо поубивать всех охотников за жизнями, — патетически воскликнул безусый юноша.
— Не надо, — ответил ему Захаров. — Насколько я понял, желающих продлить свою жизнь у вас достаточно. Слишком многих придется убить.
Зачем? Им надо объяснить. Для начала следует собрать всех, кто не желает убивать. Уверен, что таких большинство. Конечно, не обойдется без новых жертв, но что делать?
— Этими стрелками в городе займемся мы, — предложил Гавличек. — Трех человек нам в подмогу из тех, кто хорошо знает город. У нас в катере три свободных места. И через несколько дней в городе будет тихо. Есть желающие полететь с нами?
— Я, мой старший сын и племянник, — немного подумав, ответил старший. Затем он посмотрел на молодежь и рассмеялся. — Очень хочется покататься в летающей лодке.
Катер поднялся в воздух, сделал круг над крепостью и взял курс на город.
— В первую очередь надо уничтожить собор вместе со жрецом, — отключив автопереводчик, сказал Гавличек. — Этим мы можем заняться сегодня же.
— Остынь, — одернул его Захаров. — Как раз этим мы и не будем заниматься. Ты забыл, что мы не у себя дома. Они сами должны с ним разобраться.
— Брось ты, Илья, — с жаром начал Гавличек. — Мы и так уже влезли в их дела. К тому же напортачили здесь такие же чужаки. Пусть даже невольно. А мы попытаемся восстановить прежний порядок.
— А ты не подумал, что так же невольно мы можем натворить здесь таких дел, что они потом не расхлебают за тысячу лет?
— Неизвестно, — мрачно ответил Гавличек и, обернувшись, посмотрел на пассажиров. Феняне толкали друг друга в бока, показывали на что–то за окном и оживленно разговаривали.
— Вот именно, неизвестно, — сказал Захаров.
— Ты что, всего за два дня собираешься переделать их разговорами о совести? — насмешливо спросил Гавличек. — Думаешь, достаточно будет сказать, что убивать нехорошо, и они сложат оружие?
— Пока я не знаю, что делать, — ответил Захаров. — Но я думаю.
— Зато я знаю, — сказал Гавличек. Он нажал кнопку на пульте, и из стены выползла кассета. Включив автопереводчик, разведчик обратился к старшему: — Поскольку вам придется воевать вместе с нами, наденьте эти костюмы. Они защитят вас от пуль.
Достав костюмы, феняне внимательно осмотрели их, ощупали и, нахваливая прочную ткань, принялись одеваться.
Катер сел на той же площади, откуда разведчики начали свое знакомство с городом.
— Выходите. Смелее, — подбадривал аборигенов Гавличек. — Теперь вам ничто не страшно.
Феняне неуверенно выбрались из машины. Костюмы землян висели на них, и это их развеселило. Они хлопали друг друга по плечу и смеялись.
Укрепив на поясе пульсатор, Гавличек выпрыгнул из катера.
— Советую тебе сделать то же самое, — сказал он Захарову. — Не на прогулку идем.
— Я думаю, мне он не понадобится, — ответил Илья, однако оружие с собой прихватил. Захаров действительно не знал, с чего начинать, поэтому инициативу сразу взял на себя Гавличек.
— Значит так, двое молодых со мной в собор. Надо вытащить оттуда этих друзей покойников. Я бы и один справился, но, боюсь, не доведу всю ораву. У меня есть план: хочу по–хорошему поговорить со жрецом.
Может, он поможет убедить людей. Ему поверят.
— Это идея, — обрадовался Захаров. — Только аккуратнее убеждай его, он старый человек.
— А вы, — обратился он к Захарову, — займитесь охотниками. Ружья об угол, людей на все четыре стороны, а перед этим маленькое вливание насчет гуманизма и великой миссии человечества.
— Очень тебя прошу, — сказал Захаров, — не натвори там чего–нибудь.
— Отстань, я не мальчик, — отмахнулся Гавличек.
До собора группа из трех человека добралась за полчаса. Дверь болталась на одной петле, и Гавличек, пнув ее ногой, первым прошел внутрь. Феняне несмело последовали за своим командиром.
Внизу ничего не изменилось. Приблизившись к маленькой дверце за алтарем, Гавличек толкнул ее, и она со скрипом отворилась. За дверью было совершенно темно.
— Есть здесь кто–нибудь? — крикнул разведчик, но никто не отозвался. Феняне в это время с благоговением смотрели на статую Харелла и что–то шептали себе под нос. — Помолитесь пока, я сейчас вернусь, — сказал Гавличек и исчез в темноте.
— Если это правда, что теперь нас не берут пули, то мы могли бы очень неплохо зажить, — тихо проговорил племянник старшего после того, как Гавличек скрылся. Второй утвердительно кивнул и ответил: