Продолжает Чарли Чен
Шрифт:
— Не намерен, — заверил его Дафф. — У меня нет никаких оснований подвергать сомнению выводы французских коллег.
— Рад это слышать! — с явным облегчением вздохнул Дестэн. — К сожалению, смерть в этом райском уголке совсем не такое уж редкое событие, — возможно, красота здешней природы слишком контрастирует с нашими собственными тревогами и несчастьями, не правда ли, мсье? Доктор Лофтон говорил мне, что этот бедняга очень тяжело переживал недавний развод со своей талантливой женой — наша поговорка «шерше ля фамм» оказалась
— Трудно сказать, — улыбнулся Дафф.
— Никогда, мсье! Никогда! — воскликнул комиссар. — Самая мысль об этом приводит меня в трепет! Словом, мы оба считаем это дело законченным?
— Несомненно, — кивнул Дафф. — Передать доктору Лофтону, что его группа может готовиться к отъезду в Сан-Ремо?
— О, конечно! Не вижу к тому более никаких препятствий. Всего самого доброго, мой дорогой инспектор. Да, — уже у самой двери Дестэн хлопнул себя по лбу и поспешно сунул руку в карман. — Совершенно забыл! Возможно, кто-то из группы передаст это мисс Сибил Конвей. Мы нашли его рядом с телом ее бывшего мужа. Я колебался, отсылать ли его вместе с прочими его вещами — такая вещь вряд ли могла принадлежать миллионеру. Скорее всего это обронил кто-то из зевак, но — кто знает? Быть может, какой-то сувенир, который он держал в последнюю минуту своей жизни? Словом, мне он не нужен. Еще раз желаю всего наилучшего, инспектор!
На столе перед Даффом сиротливо лежал замшевый мешочек — точь-в-точь такой же, какой был найден рядом с телом задушенного автомобильного фабриканта. Инспектор развязал истертый шнурок, и по матовой поверхности стола раскатились маленькие серые камешки. Инспектор некоторое время молча смотрел на них, затем снова аккуратно пересыпал в мешочек, спрятал его и потянулся к телефонной трубке.
— Прошу соединить меня с отелем «Палас» в Сан-Ремо. Пригласите там к телефону мисс Сибил Конвей. Да, я буду ждать в номере.
Раздался осторожный стук, и в двери появилось лицо Лофтона.
— Я видел, что от вас спускался комиссар. Он дал окончательное разрешение на наш отъезд?
— Да, — коротко ответил инспектор. — Он считает это дело законченным.
— Он? А вы?
— Мои планы зависят от результатов заказанного мной разговора с мисс Конвей.
— Но… Но я ведь уже звонил ей!
— Я знаю, — Дафф отмстил про себя выражение явной тревоги, появившееся на лице доктора, — но я звоню ей с другой целью.
— Понимаю. Словом, я буду в отеле. Экспресс отходит в четыре тридцать, сборы в основном закончены, и если вам что-либо понадобится мне сообщить, вы найдете меня в номере, либо внизу.
Шаги Лофтона, постепенно удаляясь, стихли в коридоре, и почти сразу же раздался вибрирующий зуммер междугороднего звонка.
— Алло! Алло! — закричал в трубку инспектор, демонстрируя таким образом отсутствие доверия к качеству французской телефонной связи.
— Кто хочет говорить с мисс Конвей? — услышал он в ответ слабый мелодичный голос.
— Это я! Инспектор Дафф из Скотленд Ярда. Я провожу следствие по делу об убийстве…
— Какой инспектор?
— Дафф! ДАФФ!!!
— Не кричите так! Все сливается, и я не могу ничего разобрать.
Только тут Дафф понял, что ревет, как взбешенный бык. Вытерев вспотевший от напряжения лоб, он взял себя в руки и заговорил обычным тоном.
— Меня зовут Дафф. Инспектор Дафф из Скотленд Ярда, ведущий дело об убийстве мистера Дрейка, члена группы доктора Лофтона. Сейчас я в Ницце.
— Понимаю. Но зачем вы звоните мне?
— Прежде всего с тем, чтобы выразить вам свои соболезнования…
— Благодарю вас. Доктор Лофтон уже принес мне соболезнования по поводу самоубийства моего бывшего мужа…
— Это не было самоубийством, — глухо сказал Дафф. — Мистер Хонивуд был убит.
В трубке наступило долгое молчание.
— Вы слышите меня? — встревожился Дафф.
— Да, — голос звучал еще слабее, чем прежде.
— И я уверен, мисс Конвей, что смерть вашего бывшего мужа связана с лондонским убийством Дрейка.
— Могу вас заверить, что так оно и есть.
— Что вы сказали?! — ошеломленный инспектор не верил собственным ушам.
— Эти обе смерти действительно связаны между собой. Можно даже сказать, что это одно и то же убийство.
— Что вы этим хотите сказать? — Даффу вновь пришлось прибегнуть к помощи носового платка. Вытерев лоб, он напряженно вслушивался в казавшееся бесконечным молчание.
— Будет лучше, если я сама встречусь с вами. Это слишком долгая история. Вы можете приехать в Сан-Ремо с группой Лофтона?
— Конечно! Он говорит, что поезд уходит отсюда в половине пятого, следовательно, в отеле мы будем примерно в половине седьмого.
— Я буду ждать вас. То, что я собираюсь вам рассказать тоже может подождать. Муж не хотел говорить правду, опасаясь, что она повредит моей театральной карьере. Но я думаю, что теперь это уже не имеет значения. Хочу, чтобы зло не осталось безнаказанным, чего бы это мне ни стоило Я знаю, кто убил моего мужа.
— Вы… вы знаете… — в горле у Даффа совершенно пересохло.
— Знаю.
— Но ради всего святого, зачем тогда рисковать, оставляя его на свободе хотя бы еще на несколько часов? Назовите мне его!
— Я могу только сказать, что это мужчина, путешествующий вокруг света с группой Лофтона.
— Но имя! Его имя?
— Мне неизвестно имя, которое он носит сейчас. Но в те давние уже времена, когда мы были с ним знакомы, его звали Джим Эверхард. В списке группы этого имени, естественно, нет.
— Откуда вы это знаете?
— От мужа. Он написал мне письмо.