Проект Бродяги
Шрифт:
Охранник выскочил из‑за стола и бодрым шагом потрусил к стене напротив моей камеры, на ходу доставая странного вида дубинку, напоминавшую помесь миксера с электрошокером. По блестящей поверхности хромированной ручки пробегали синие всполохи, а навершие было похоже на бутон цветка с тремя лепестками, между которыми пробегали короткие молнии.
‑Компьютер, отменить режим непрозрачности, подготовить усмиряющее излучение, – скучающим голосом произнес он на непонятном языке.
Непонятном?! Да, слова не походили ни на русский, ни на английский, ни даже на французский, из которого я случайно знал пару слов. Но, тем не менее, смысл сказанного был мне понятен; более того, я различал даже интонацию, с которой говорил тюремщик. Открытее больше испугало меня, чем обрадовало.
Стена напротив тем временем замерцала, стала прозрачной, и за ней оказался минотавр. Причем не просто оказался. Мифический персонаж сосредоточенно колошматил стену пудовыми кулачищами Версия с помешательством вновь начала набирать вес. Не знаю, из чего была сделана эта перегородка, но простое стекло он разбил бы в момент. Армированный
Охранник скучающе посмотрел на усилия дикаря, по его мнению, разбить дверь из пластика, использовавшегося не так давно в качестве брони для кабин легких истребителей, было решительно невозможно.
Гигант также прекратил свой сизифов труд. Он опустился на корточки, сложил руки на груди и начал монотонно раскачиваться, все набирая и набирая амплитуду.
‑Компьютер, не вырубай этого урода, – хмыкнул охранник позевывая. Скучно мне, полюбуюсь на его кривляния.
В этот же миг минотавр резко дернулся вперед, распрямляясь пружиной и ударил по перегородке двумя раскрытыми ладонями.
Стекло глухо щелкнуло и покрылось сеткой трещин в месте удара. У синекожего вырвался сдавленный возглас, и он отшатнулся назад, загораживаясь дубинкой.
Трехметровый маятник снова начал раскачиваться, и в этом его движении была грация атакующей змеи. Я заворожено следил за его усилиями, не осознавая тот факт что еще пара таких ударов и монстр окажется на свободе. Охранник тоже казалось попал под какое‑то оцепенение, он не пытался отдать команду на усмирение заключенного компьютеру и лишь медленно пятился, выставив вперед свою дубину.
Удар, от которого трещины расползлись уже по половине прозрачной стены, спустя мгновение – еще один вырвавший из преграды приличный кусок.
Тюремщик стал отходить от своего непонятного паралича, медленно как в замедленном кино раскрыл рот, и в него тут же влетел осколок, метко запущенный минотавром прямо через дыру. Захлебываясь синей кровью, бедняга вырвал его, и попытался что‑то сказать, но из глотки вырвался лишь неразборчивое бульканье. Он кинулся к столу, и не добежал. Преграда пала, уступив грубой силе; рассыпалась по полу мелкими осколками. А узник камеры уже не сидел, он летел, целясь подобранным осколком покрупнее в голову трехглазого и испуская истеричные завывания.
Тюремщик такого явно не ожидал, он завопил, давясь мгновенно натекшей кровью, отшатнулся назад, упал, выронил свое оружие и падая приложился головой о угол стола. В потолке откинулся люк, оттуда вылетела подвесная турель и накрыла бегущего гуманоида потоком подозрительно знакомого синего света. Туша брякнулась на пол, так и не выпустив импровизированный нож, проехала за счет инерции и врезалась в многострадального надзирателя. Если он и был еще жив к тому времени, то такой удар явно переломал ему ребра и сплющил грудную клетку.
Тревога! Образец покинул камеру! Перехожу на режим изоляции!– провозгласил голос под потолком, и дальний конец коридора перекрыла выехавшая из стены плита. Интуиция подсказала мне, что всех находящихся в этом отсеке загерметизировали намертво.
Аошина.
В почти таком же блоке, двумя метрами в сторону, у самых дверей, стоит гуманоид и сосредоточенно смотрит на неярко мигающие на левой руки символы. Из запястья выходят два проводка, оканчивающиеся в стене. Внешне инопланетянин ужасно походит на девушку лет двадцати. Невнимательный наблюдатель, не обративший внимание на меняющие форму зрачки, слегка иную форму черепа и наличие пары лишних суставов на пальцах, мог бы счесть ее человеком. Впрочем, не сильно он и ошибся бы. Данная представительница прекрасного пола принадлежала к расе мирцех, являющейся теплокровными прямоходящими разумными млекопитающими, чьи предки занимали ту же нишу что и земные австралопитеки. Симпатичное лицо морщилось в гримасе отвращения, каждый раз при виде новых символов, всплывающих под кожей.
Проклятая сеть не сдавалась моим усилиям. Да и что можно сделать, когда из оборудования есть только старенький Лом‑8 вмонтированный в кисть руки еще на Цитроне 2? Выйти, наконец, на тот узел, что контролирует орудийную платформу в виварии и поджарить охранника. Жечь буду минимальной мощностью, пусть помучается. И вовсе я не злая, я справедливая. Этот кретин раздолбал мой новехонький Мозг – компьютер, на покупку которого я горбатилась как проклятая целый цикл! Живому трупу, видите ли не положено личное имущество, а взять себе вещь вера не позволяет. Расист шизанутый.
Раздался сигнал желтой тревоги – это совсем не страшно, какой‑то зверь в соседней клетке попытался выбраться наружу. Пусть себе, ко мне это не относится, а управление дверью я захватила под свой контроль чуть ли не в первый день своего срока. Без особой команды следящий монитор будет выдавать только два вида изображений: как я тихо сплю или как негромко плачу. Этому тупорылому костолому и в голову не придет, что после обыска у меня осталась одна из моих игрушек. Как же, детектор показал, что я чиста как младенец. Жаль, что спрятала в теле только это старое барахло, которое не имеет даже простейшего подключения к мозгу. Но и засечь его не может никто и ничто. Корпус из моей родимой лучевой кости, начинка, при любой проверке выглядящая как костный мозг. Да и не только выглядевшая. Она исправно синтезирует новые эритро и лимфоциты. В подпольной клинике, где мне сделали это чудо, знали толк в своей работе. Вот только устарел мой универсальный ключ. Сильно устарел. А заменить его – так это такие деньги нужны, которых жалко до безумия. Раз в десять больше чем на обычное внешнее железо. А я жадничала. Дура. Даже если бы фелы потащили меня в гарем своего чокнутого Пророка, ходят слухи он тот еще жеребец – собирает коллекцию низших рас, то и там я взломала бы все что содержит электронику. Отправила бы их флот воевать сразу со всей галактикой в полной уверенности, что приказ исходит от их духовного вождя. При условии, конечно, что мне дадут достаточно времени. Разозленный хакер плюс компьютер – это страшная сила. Но сейчас реалии таковы, что мне никак не удается прочистить мозги даже обычной корабельной сети. А время тикает неумолимо. Рано или поздно дверь в камеру откроют и тогда мне конец, ведь меня засунули в камеру для крупных хищников. И выпустят отсюда только в переработанном виде.
А ведь так все хорошо начиналось, контракт был на отладку свежеприобретенных программ навигации – мечта, а не работа даже для очень плохого компьютерщика. Всего и дел, что сравнить местные, постоянно пополняющиеся и сверяемые специальной службой, и корабельные карты, на которых отмечены созвездия, более менее крупные небесные тела, а также их направление и скорость перемещения в пространстве. Ну и если что изменилось, а там, откуда прилетел корабль, еще не знают, то внести необходимые изменения. Плюс подогнать обновления под имеющееся у заказчика оборудование. Заказ этот я нашла как раз тогда, когда потихоньку стал подходить к концу тот небольшой чистый капитал, который остался с последней стипендии. Да, я не специалист с дипломом – я еще студентка. И числюсь прямо сказать отстающей. Маститые профессора ставят мне тройки и переводят на следующий курс только потому, что каждому из них достается неплохой кус наличными за каждый предмет. Знали бы они, что те два миллиона кредитов, которые таинственным образом испарились с счета ректора я и выдавала им в виде материального поощрения. На самом деле мне ничего не стоит украсть и большую сумму, но – опасно. Если где‑то в центральном компьютере программа решит, что я трачу намного больше, чем зарабатываю, то схватить меня за руку будет делом техники. Поэтому и приходится подрабатывать левыми заказами. Это тоже незаконно, но максимум что мне грозит в случае поимки – административный штраф, в виде бутылки хорошего вина. Во всяком случае, ни один из студентов, которого ловили на горячем не был даже отчислен. Ректорат не волнует, какими путями ты добываешь деньги – хоть грабь прохожих сразу за воротами. А полиции ловить за руку всех голодных студентов – так не один нормальный коп этим заниматься не будет, а фанатики законов о мелких административных правонарушениях в капиталистическом обществе таакаая редкость. Когда я прибыла на место и выяснила, что корабль, электронные мозги которого предстоит прочистить принадлежит фелам, я немного огорчилась. С этих спесивых болванов, уверенных в собственном превосходстве гроша лишнего не выбьешь. Да и оскорблений в наслушаешься на цикл вперед. Так все и вышло. Солдаты из службы безопасности корабля встретили на подходе, презрительно фыркнули насчет примитивного существа, еще не испытавшего счастья стать рабом федерации фел. Проводили до терминала, в командной рубке, сказали поторапливаться и свалили в неизвестном направлении. Работы оказалось даже меньше чем ожидалось, еще пару рейсов вполне можно было сделать без особых проблем. Думала, что справлюсь за два зата – справилась за полтора. Закончила и вышла из сети; офицер, дежурящий в рубке похвалил за оперативность и предложил чашку с каким‑то напитком. Редкий случай вежливости для этой расы. Решила поощрить такое начинание и выпила предложенное до донышка. В голове замутилось, дальнейшее помню отрывками. Сижу перед синюшным в форме врача, он мне что то говорит, но слов не помню, выхожу из корабля, направляюсь к бесплатному сетевому терминалу, иду домой, собираю вещи и снова еду в космопорт. Идиотка, слышала же всякие россказни о том как фелы заманивают к себе хороших специалистов, но не верила что они осмелятся на такое не в захолустных мирах, а в столичной системе империи Фэкс, седьмого по величине государства нашей галактики. В общем очнулась я уже в лазарете, когда антидот ввели; и тот же гад, который подпоил меня этой отравой стал подробно объяснять что я продала себя в собственность командору Алкату, то есть ему, и если я не буду вести себя как паинька, то вылечу в космос без скафандра. А если буду, то может быть проживу циклов десять, а то и больше. А потом гадко так ухмыльнулся и лапать полез. Извращенец, блин! Он же даже не млекопитающее! Так, моллюск прямоходящий. Этот идиот допустил лишь одну ошибку – под действием этого долбанного наркотика я пришла с вещами. Со всеми, которые можно было быстро упаковать в самый большой чемодан. И чемодан этот удобно стоял у меня под рукой. От первого удара он прекратил свои грязные поползновения, от второго получил хороший шрам, третьего мне сделать не дали ворвавшиеся санитары. Наверняка подсматривали, да еще и запись вели, надеялись разжиться клубничкой, а получили сеанс реслинга. Потом меня побили, слегка шатающийся вопящий командор, сыпля проклятиями велел отвести меня в корабельный изолятор, где я немного поживу. Правда от возможности обогатить свой любовный опыт межвидовым скрещиванием я оказалась избавлена, спасибо и на том. Религия, видите ли, не позволяет насиловать тех, кого убить надо. Немного, до первой исследуемой планеты, на которой водятся крупные хищники. Вещи отобрали и демонстративно уничтожили – не любят они представителей других рас, ох не любят. Закинули камеру, оставив из одежды только этот их комбинезон смирения. Роба – она и есть роба. Хорошо хоть кормилка автоматическая выдает исправно воду и сырое мясо. Первые три дня, брезговала, а сейчас уже ничего. Не блюю после каждой трапезы. Клянусь, что если выберусь отсюда стану вегетарианкой Нет, не если а когда; нужно только доломать эту чертову систему безопасности!. Ну доберусь я до этого командора как только управлюсь, первым же залпом обращу в пепел. Хотя нет, пожалуй, я все же его не сожгу. Обработаю станнером и затащу на свое место. А потом выйду из вивария и открою все решетки. Пусть он узнает – что это такое быть живыми консервами.