Проект Деметра
Шрифт:
– Здорово, – кивнула без энтузиазма. Села на край фонтана и уставилась на Эрлана – тот играл с рыбками как мальчишка, увлеченно ловил на палец и отправлял обратно, а то и наперегонки – успевая убрать приманку быстрее, чем рыбка на нее насадится.
– Эрлан, мы будем жить здесь?
Мужчина оторвался от латахий и настороженно воззрился на жену:
– Тебе не нравится?
– Нравится. Тихо, спокойно, тепло, сытно. Но ты забыл, что кругом этого благополучия, там, далеко отсюда, есть еще города и селенья, люди в них тоже
Лой стряхнул рыбку в воду и сел рядом с женой:
– Я об этом не забываю. Но сначала ты должна выносить ребенка, родить, окрепнуть после родов, тогда я смогу уехать.
– Ты? Один? Нет, об этом не может быть речи. Мы уедем вместе. Но, Эрлан, сколько еще ждать? Шесть месяцев? За этот срок Эберхайм подгребет под себя и черную сторону.
– Три, три с половиной. Немало, но и немного. Беременность длится шесть месяцев, родишь на седьмом.
– Значит, уедем раньше, – кивнула.
– Я, – приложил руку ей к животику. – Ты останешься с ребенком.
Эрика отвернулась – спору нет, бросать ребенка не хочется, но отпустить Эрлана одного – невозможно.
– Я воин…
– Эя! – он рассмеялся и смолк, видя нахмуренные бровки жены. – Не обижайся, но ты сама понимаешь, что такой же воин, как я лекарь. Каждый должен заниматься своим делом, голубка, – попытался обнять ее и поцеловать.
– Хорошо, не воин, но как, как раз лекарь я вам пригожусь.
– Вам? – потерял улыбку мужчина: кого ты еще хочешь навязать?
– Ребята. Они не смогут долго сидеть в стороне.
– Исключено.
– Почему?
– Эя, – вздохнул. – Я поеду не на прогулку.
– Они, как раз привычны к "не прогулкам".
– Эя…
– Ты не доверяешь им, да? – взгляд девушки стал холодным.
– Просто они еще многого не знают.
– Впереди три месяца, чтобы узнать на триста раз.
Эрлан сложил руки на груди, соображая как еще мягче, но более доступно объяснить жене, и понял:
– Давай обсудим это позже, когда придет время. Сначала будет свадьба, а не отъезд.
– Ты – хитрый, – протянула, рассматривая его. Раздражение улетучилось, и девушка готова была согласиться с мужчиной.
– Дядю пригласил?
– Не хочешь его видеть?
– Наоборот, рада. Интересно, какой он. Я ведь так ничего и не помню из детства здесь.
И подумалось – почему бы не попросить Лалу открыть завесу с памяти?
Эрлан притянул ее к себе, словно почувствовал, что она, что-то задумала.
"А я и чувствую".
"Нечестно читать мои мысли".
"Они у тебя на лбу написаны", – улыбнулся мужчина. Эрика притихла, прижавшись к нему: "Вчера ты так же узнал"?
Лой посерьезнел: "Да. Сначала почувствовал, потом на лице прочел и в глазах. Тебе пора привыкнуть к праву своего мужа".
"Оно для меня пока непостижимо".
Эрлан просто накрыл ее губы поцелуем.
В тот день Эрике так и не удалось поговорить с Лалой, на следующий – забыла. За эти несколько дней девушка больше сблизилась с Самером и засыпала подругу рассказами, вопросами, требовала сказать, что значит это и то, посмотреть как он посмотрел и как выглядит сама. Лойлах сначала отвечала, потом поняла, что взорвется от трескотни, которую устроила всегда сдержанная Самхарт.
У аудитории, на балконе, ожидая начало занятий, она уже не знала в какую сторону бежать от подружки. В это время завалила еще одна головная боль – Вейнер. Выглядел он угрожающе – взгляд с томлением, в руках ворох мелких полевых цветов.
– Чьей лошади сена не хватает? – весело хрюкнул Радиш, оценив букет.
– Сам ты, лошадь, – бросил тот незлобиво и буквально впихнул эту охапку Эрике. – Твои любимые?
– Да? – удивилась искренне. – Я даже их названия не знаю.
– Ты в детстве их любила, все время рвала, потом садила, всем подряд дарила.
Вот тут Эра и вспомнила, что хотела от Лалы. Покосилась на нее со значением, понимая, что с Вейнером та уже поработала. Самхарт отвернулась, делая вид, что без ума от вида с балкона.
В это время открылись двери. Эрика душевно улыбнувшись, всучила цветы детту и потянула за собой подругу.
– Ты должна мне помочь, – прошептала.
– Чем?
– Чем Вейнеру. Открой и мне забытое детство. Хочу вспомнить все, особенно дядю, опекуна. Эрлан пригласил его на свадьбу, а я убей, не помню даже, как он выглядит.
У нее были подозрения, что дядя может пролить свет на один вопрос, что остался у нее после того, как решили главный – со Стефлером и своей миссией. Кто их украл, или просто увез? – говорили, что как раз Инар, Эрлан утверждал, что Эберхайм, ребята были уверены, что Стефлер.
Так или иначе, хотелось бы знать точно. Ведь тот или другой передали детей в иной мир, устроили их и как-то собрали их потом вместе. А значит тот, кто их переселил, знал место переправы. Если Стефлер – было бы логичней. Но тогда непонятно, как украл. Если Инар – то почему именно их переправил, зачем остался сам, почему не помог другим. Если Эберхайм, то, как Стефлер узнал, где находятся дети? Какое отношение имеет к этому в принципе, и имеет ли?
Много вопросов, и вроде ничего в них особого, и можно забыть и заколотить, но Эрику всегда тревожила недосказанность. Напоминала покрытое тонким льдом болото, по которому вроде можно пройти, все безмятежно, ровно, но в какой-то миг лед трещит, расходится, и вязнешь в трясине.
– Решаешь очередную загадку? – поинтересовалась Лала.
– С чего взяла?
– Лицо у тебя сосредоточенное и отрешенное. Это с дядей и детством связано?
– Да, хочу вспомнить. Поможешь?
Она была уверена, что погребенные воспоминания откроют ей завесу над их перемещением, дадут если не ответ, то намек кто и как переправил детей.