Проект Деметра
Шрифт:
– Мать!…
Самер согласно кивнул и оба задумались.
Вейнер шел по улочкам, сам не зная куда. Серым город казался, унылым, скучным. И мужчина не понимал, что здесь делает.
Ноги сами принесли на ту поляну, где они с Эрикой были. Даже цветы еще не до конца распрямились, а ее нет. И странно это, и мутно от того. Сел рядом, ладонью цветы накрыл примятые и кажется вот она, глаза закрой и живая. Открываешь – нет.
Шаги за спиной услышал, через плечо уставился – Лала. Встала над ним и смотрит – сумрачная, видно,
– Один побыть хочу, – губы разжал.
– Одному сейчас нельзя, – села рядом. – Маэр сегодня всех принимает – сходи к нему.
– Он Эру вернуть сможет? – усмехнулся нехорошо, с желчью и тоской.
– С горем справиться.
– Аа… Так пусть Эрлану поможет. А то смотреть на него тошно. Заперся вместе с… болтает, словно с живой.
И глаза ладонью прикрыл – защипало. Потер и лег, на облака смотрит.
– Она любила тебя.
Молчал долго и бросил:
– Она всех любила.
И тишина, не вяжется разговор. Подумать – так о чем говорить? Душу только бередить. Так и молчали, каждый о своем думая.
День канул – а был ли?
Со смертью Эрики что ночь, что день будто занавесили мутной пленкой – есть вроде что-то за ней, но далекое и ненужное, расплывчатое.
Вейнер в поминальный зал вернулся – никого. В залу заглянул – Эрлан так и сидит своей щекой холодную руку покойницы греет. Хорошо, что молчит уже.
Шах прошел внутрь, присел перед братом, стараясь на Эрику не смотреть. Тот сидит у тела, руку к щеке приложил и глаза закрыл – вроде спит. Вейнер чуть колена коснулся:
– Эрл?
Уставился – глаза чистые, ни грамма дремы в них, но и другого нет – пустота да чернота.
– Тебе бы отдохнуть.
– Тс. Эя спит.
– Эрл? Она не спит.
– Спит. Проснется – я рядом буду.
– Не проснется. Никогда не проснется, понимаешь, Эрл? Нет ее!
– Тс, – палец к губам приставил, а руку покойницы так от щеки и не отнимает.
– Даже орать буду – не разбужу. Нет ее, Эрлан. Пойми ты – умерла.
Тот чуть улыбнулся ему, как ребенку неразумному:
– Это ты не понимаешь – спит она, просто спит.
Да, мать же ж! – Вейнер глаза ладонями закрыл не в состоянии все это видеть, выносить. Душа на части рвется, и не знаешь, как противостоять.
Поднялся, руки в брюки сунул. На брата посмотрел, потом на Эру – белая, застывшая.
– Ее… похоронить надо, – выдал с трудом.
Лой исподлобья на него уставился – взгляд звериным сделался:
– Попробуй.
Тон спокойный, а мурашками по телу холод от него.
Мужчина постоял и вышел. Привалился к дверям, соображая, что делать, а в голове как и в душе – пусто.
Лири на светлого уставился, еле заметно подбородком на "склеп" мотнул – что, как он там? Вейнер так же и ответил.
И зависли в тишине и скорби – ни слов, ни мыслей.
Третьи сутки после смерти Эрики шли, и вроде обвыкнуться можно, сжиться как-то, а боль не отпускала. Залезла в сердце змеей, закрылась и жалила изнутри.
Эрлан как привязан, как похоронил себя вместе с женой и не родившимся ребенком.
Вейнер у окна сутки уже сидел. Вытянул ноги на лавке, спиной к стене прислонился и смотрит на городок, на пейзаж, только мимо все, мимо.
Самер рядом бухнулся, специально громко стол отодвигая, специально Вейнера задевая, чтоб очнулся. На дверь в скорбный зал кивнул:
– Выходил?
– Нет.
– Так и сидит?
– Спал. Обнял ее, к животику щекой припал и спал.
А голос безжизненный.
– Ну, вот что, – разозлился Самер. – Быстро в мытню и полоскаться до упора, пока вся хмарь не сойдет. И сюда. Будем Эрлана вытаскивать.
Вейнер горько усмехнулся: наивный.
Сел нормально, руки на стол положил: если б просто так было – сходил и смыл смерть близкого. Если б можно было сгоревшую от боли душу вот так просто взять и вытащить да новую, свеженькую, вставить. Еще и новую любовь туда втащить, желаниями наполнить.
Вздохнул тяжело.
– Я уйду.
– В смысле? – глянул на него Самер, как холодной водой окатил.
– В прямом. Дождусь, когда Эрл хоть немного в себя придет и уйду. Пойду багов бить. Здесь мне делать нечего.
– Аа! Ясно, – кивнул, зубами скрипнув. – Умереть хотим, но с умом.
Вейнер промолчал, уже жалея, что вообще сказал. Не понял его Самер, и не мог понять.
В залу зашли Нерс и еще четверо с ним. Все в темных хламидах с капюшонами. Лири напрягся, встал. Радиш к стене притиснулся, давая ему пройти, и не понимая еще, что происходит.
Нерс широко распахнул двери. Эрлан взгляд на него поднял. Сидел ссутулившись, а тут выпрямляться стал и вставать.
Мужчины в скорбный зал вошли, обходя Нерса и стремясь к покойнице.
– Пора, Эрлан Лой…
И как бомба взорвалась.
Лой мигом озверел, схватил двоих и лбами сшиб, выкинул на Нерса. Того в поминальный зал откинуло. Еще одного в косяк лицом, второго за руку – вывернул и… голову свернул.
Лицо – оскал, в глазах безумие. Нерс к телу – получил со всего маху – улетел к столу.
Самер вскочил, стол прыжком одолел и к светлым, оттаскивать, видя, что Лой с ума сошел и не ведает, что творит. Вейнер на стол вспрыгнул и на пол. Нерса за шиворот и Радишу на руки:
– Держи!
Понял, что брат сейчас всех положит. Один труп уже точно есть.
А тот светильник за ножку схватил – удар по стене и чаша отлетела. Второй рукой – второй, удар – чаша со звоном по полу катится.
Лой застыл в дверях со стойками в руках, как с мечами и всем ясно, что ляжет, а никого не пустит. Гора трупов будет, прежде чем он сам погибнет.